– Не строй из себя психоаналитика, – усмехнулся Клайренс. – Психология здесь вообще ни при чем. У меня нет зла на Землю, и начать войну меня вынудили объективные причины.

– Разве ваша власть еще недостаточно велика?

– Моя власть незыблема, но не безгранична. Никто не может обмануть законы истории; я думал, что мне это удалось – я ошибался. На Земле процесс перехода от массового ручного труда к полной автоматизации растянулся на столетия, и все равно протекал отнюдь не бескризисно. Вслед за промышленной революцией XIX века последовали великие катастрофы XX, чуть не погубившие цивилизацию – а ведь эта революция – ничто в сравнении с тем, что сделал я! У меня не было времени на массовое образование и повышение интеллектуального уровня моих подданных. В итоге в Империи имеется относительно небольшой класс образованной аристократии, горстка ученых, тонкая прослойка специалистов, некоторое количество наиболее способных, пригодных к переквалификации простолюдинов – и многие миллионы бывших крестьян и ремесленников, никому не нужных и ни на что не пригодных! Куда, спрашивается, девать всю эту прорву? Как бы велика ни была власть Божественного Императора, я не могу уничтожить физически или хотя бы стерилизовать большую часть населения империи – это вызовет общий бунт, и бунтовщики будут вооружены уже не мушкетами, а лучевым оружием. Конечно, я всячески боролся с ростом неквалифицированного населения. Я фактически блокировал развитие местной медицины – тем более что земные достижения в этой области не так просто переносятся на чужую биологию – но даже здесь я не мог пойти до конца: в первые годы своего правления я уничтожил самые смертоносные инфекционны болезни – как для поднятия престижа, так и для собственной безопасности. На какое‑то мгновение мне показалось, что выход – в космической экспансии. Строительство звездного флота велось бешеными темпами; огромные транспорты, набитые колонистами, бороздили пространство во всех направлениях; за несколько лет мы колонизовали столько же планет, сколько Земля – за полтора столетия. Но это не решило проблемы! Неквалифицированный труд колонистов требуется лишь в первые годы, а потом на планетах вырастают автоматические заводы, и все начинается сначала. Поэтому, когда разведчики наткнулись в космосе на поселения землян, у меня просто не оставалось другого выхода. Война была спасением, ибо это единственный способ массового уничтожения своих подданных, при котором – если умело поставлена пропаганда и скрывается истинный размер потерь – поддержка власти в народе не только не падает, но, напротив, растет благодаря воинственно‑патриотическому духу, столь популярному в империях. И все же я оттягивал этот шаг до последней минуты, до тех пор, пока коррингартцы сами не обнаружили землян.

– То, что вы говорите, чудовищно, – сказала Эмили. – Насколько я помню историю, ни одному изуверу на Земле еще не приходило в голову бороться с массовой безработицей путем геноцида. И не пытайтесь оправдаться заботой о безопасности Земли – за смерть людей вы несете не меньшую ответственность, чем за смерть ваших подданных.

– Запомни, девочка: император Коррингарта ни перед кем никогда не оправдывается, – отрезал Клайренс. – А что касается безопасности Земли, то я расскажу тебе еще кое‑что.

Мои разведчики обнаружили Солнечную систему за восемь месяцев до Бетельгейзианских соглашений – более чем за полгода до того, как земляне нашли Гхордерат. Это был рейд на свой страх и риск, и он удался – они побывали возле Земли и ушли незамеченными. После этого Земле оставалось жить ровно столько, сколько требуется, чтобы один из наших флотов добрался отсюда до Солнца.