|
Мысленно он уже ругал себя за только что потерянную минуту. Каждая секунда могла стоить жизни – и это особенно остро ощущалось теперь, когда спасение было совсем рядом. Роберт побежал. Он не знал, что еще способен на это – даже будучи полным сил, он без восторга отнесся бы к идее бега по скользкой, залитой водой грязи с человеком в скафандре на плечах. Но факт остается фактом – он бежал, не останавливаясь, каким‑то чудом уворачиваясь от падающих вокруг горящих ветвей и даже перепрыгивая через некоторые из них – по счастью, ни одна из преграждавших ему путь веток не была толще двух футов. Он миновал ствол последнего дерева, но и тут не сбавил скорости, торопясь уйти из‑под его пылающей кроны.
Лес кончался в миле от берега реки – очевидно, ближе к ней земля была слишком пропитана водой, чтобы удержать в себе гигантские корни. Впрочем, сейчас берегов нельзя было различить – все вокруг заливала вода. Роберт заметил торчавшую из воды корягу – то ли вылезший из земли корень, то ли огромную ветку, вынесенную из леса в разгар ливня, когда поток был самым бурным; во всяком случае, теперь эта коряга прочно покоилась на месте. Пилот уложил на нее Эмили так, чтобы ее шлем полностью находился над водой, а затем лег сам таким же образом. Тридцать секунд спустя он уже провалился в сон, похожий на обморок.
29
– Роберт! Мистер Уайт! Да проснитесь же! – Эмили... – сонно пробурчал пилот, – мы что, все еще живы? – Как ни странно, да. – Значит, я опять спас вам жизнь. Кажется, это достаточно уважительная причина, чтобы дать мне поспать? – Конечно, мистер Уайт, и я не стала бы отрывать вас от этого достойного занятия, если бы не другая уважительная причина. Мне надоело сидеть со связанными руками. – Нас что, взяли в плен? Ах, черт! Я все вспомнил. Ладно, встаю. Пилот рывком сел, одновременно открывая глаза и откидывая шлем, чтобы освежиться глотком речного воздуха. Из последней затеи ничего не вышло: легкие Роберта наполнились дымом, глаза защипало, и он, кашляя и чертыхаясь, захлопнул шлем. – Огня уже нет, – сообщила Эмили, – но дыма еще хватает. Наконец Роберт окончательно открыл глаза и огляделся. По солнцу было раннее утро, по часам же Роберта – вечер дня последнего перехода через лес, что неудивительно, если учесть, что сутки на планете были короче земных. Пожар в самом деле кончился, и лес до самого горизонта представлял собой дымящийся слой пепла, сажи и огромных головешек, толщина которого доходила в иных местах до восьми метров. Вся вода сошла, и земля была усеяна обугленными ветками, которые оставил слабеющий поток; кое‑где можно было заметить и трупы небольших животных. Все вокруг, в том числе и скафандры землян, было черным от сажи. Даже река еще не успела очиститься и катила в полумиле от людей свои грязно‑бурые воды. Ширина реки была что‑то около полукилометра; дальше начинался заросший кустарником и мелкими деревцами противоположный берег, а в миле от реки вздымались, словно горная гряда, исполинские деревья – такие же мертвые, как и те, что недавно росли на этом берегу. Роберт развязал руки Эмили и полез в ранец, желая утолить мучившую его жажду. Однако его баллончик оказался пустым. – В чем дело, Эмили? – Когда я проснулась, то хотела пить не меньше вашего. А так как мой баллончик исчез вместе с моим ранцем, я воспользовалась вашим. Мы ведь у реки, так что не составит труда пополнить запасы. – Да, если не учитывать, что сейчас в этой реке грязь со всего леса. Придется всадить тройную дозу антитоксинов... О, черт! Это вы оставили ранец открытым? – Он был уже открыт, когда я туда полезла. – Кстати, мисс Клайренс, как вы себя чувствуете? – Я все ждала, когда вы об этом спросите. |
