Тревога оказалась ложной: немецкие бомбардировщики прошли стороной, в глубь страны. Они летели высоко, строем – как на параде.

Стоявший рядом с Михаилом пилот зло процедил:

— Как над своей землей идут, сволочи! Сбить бы их, да пока поднимешься и высоту наберешь, их уже и след простыл.

«Это – да, — подумал Михаил, — даже у истребителей скороподъемность неважная: пока наберут пять тысяч метров, пять-шесть минут пройдет».

Пилоты и техсостав потянулись в столовую. И здесь с Михаилом случился конфуз. Документов-то у него не было – они остались у лейтенанта-особиста. Там же кроме удостоверения, вещевой и продовольственный аттестаты. А человек без документов – никто, подозрительный тип.

Удрученный Михаил отошел от окна раздачи.

— Борисов!

Михаил обернулся. За длинным армейским столом сидел майор со своим экипажем и Петр-механик. Майор призывно махнул рукой. Михаил подошел.

— Здравия желаю! Приятного аппетита.

— Ты чего смурной такой, не кушаешь?

— Документы мои – в том числе и аттестаты – у лейтенанта-особиста остались.

Майор хлопнул себя ладонью по лбу:

— Вот растяпа, человека забрал, а документы забыл. Нехорошо получилось. Садись.

Майор встал и направился к раздатчице. Вернувшись с подносом, поставил его перед Михаилом:

— Ешь.

Упрашивать Михаила не пришлось. Кто его знает, когда в следующий раз удастся перекусить. Майор принялся допивать чай.

— Ну и лицо у тебя, Сергей! Ты в зеркало сегодня смотрелся?

— Некогда было – по тревоге подняли.

— Постарался лейтенант. Самое паскудное – он мне не подчиняется. Плохо, что документы у него остались. Думаю, к вечеру он сюда приедет. Попробую забрать. Ты держись поближе к нашему экипажу.

Михаил вышел из столовой вместе с экипажем. Он был хмур. Документов нет, пистолета нет, со службой неопределенность. «Ха, — поймал он себя на мысли, — ты же сам хотел летать на тяжелых самолетах, пересесть с Ан-2. Вот тебе удачный случай. Хоть СБ и не Ту-154, но опыт полетов на двухмоторной машине приобрести можно». Рассудив так, Михаил догнал майора:

— Товарищ майор, разрешите обратиться!

— Разрешаю. Ты чего так официально? Мы не в строю. Меня Валентин Петрович звать, а фамилия самая что ни на есть русская – Иванов.

— Надумал я, остаюсь с вами.

— О! Правильное решение! Истребитель – как комар: кровь сосет, а кроме зуда, ущерба почти никакого.

Майор явно предпочитал бомбардировщики.

— Нет, я, конечно, не спорю, истребители тоже нужны – хотя бы для того, чтобы бомберов прикрыть, — продолжил майор. — Да ты не дрейфь, найдем твои документы. Должен особист приехать – иначе в дезертирах числиться будет.

— С человеком же всякое случиться может, — рассудил Михаил, — вдруг он под бомбежку угодил?

— Я плакать по нем не буду. У меня от полка почти ничего не осталось. И самолеты, и экипажи погибли при выполнении боевых заданий. Но это я знаю, а лейтенант числит их в без вести пропавших, — жестко сказал майор. — Говорит, могли сесть в немецком тылу и сдаться. — На скулах его заиграли желваки. — Я своих людей знаю: раз не вернулся, значит, погиб. Не было у меня в полку трусов и предателей и не будет, пока я жив! Нет у погибших права на славу – это так. Но и жизни они свои не зря положили!

Майор, видимо, не столько для Михаила это говорил, сколько для своих людей, слышавших разговор.