— Я видел ее, но не могу вспомнить где и не знаю, кто она такая.

— То есть на этот счет у вас нет никаких мыслей? Не можете хотя бы сказать, студентка это или медсестра?

Айзенменгер снова помотал головой. Уортон постаралась скрыть раздражение.

— Однако, судя по всему, она была как-то связана с музеем или больницей. Это как-нибудь можно проверить?

— Как-нибудь можно, — произнес Айзенменгер вслух, а про себя добавил: «Но это уже не мое дело».

От проницательной Уортон не укрылось нежелание Айзенменгера вести более откровенный разговор, но она не стала заострять на этом внимание.

— У вас, вероятно, есть ключ от музея?

Айзенменгер без лишних слов продемонстрировал ключ и нисколько не удивился, когда Уортон выхватила его прямо у него из рук.

— Когда вы вернулись в музей от декана, то застали одного Либмана?

Айзенменгер кивнул.

— Кроме него в музее работает еще один куратор, Тим Боумен?

— Да, но они оба — всего лишь помощники куратора.

— Стало быть, есть еще и сам куратор?

— Артур Гудпастчер, — кивнул Айзенменгер.

Инспектор несколько секунд помолчала, обдумывая услышанное.

— Так где же он в таком случае? И где второй помощник куратора?

Ее собеседник пожал плечами:

— В музее их нет, это все, что я знаю.

— Но разве они не должны в учебное время находиться здесь?

Айзенменгеру не хотелось подставлять своих сотрудников, однако он понимал, что должен говорить правду, иначе тяжелая полицейская машина просто раздавит его.

— Боумен частенько опаздывает. Гудпастчер — никогда.

— У вас есть их адреса?

Он покачал головой, и Уортон спросила:

— Но кто-то же должен знать их?

И на этот вопрос у Айзенменгера не было ответа. Ему никогда не приходило в голову выяснять, где живут его подчиненные, но Уортон расценила молчание директора как нежелание сотрудничать со следствием. Бросив на Айзенменгера суровый взгляд, она с досадой повернулась к стоявшему рядом Уилсону, который записывал весь их разговор:

— По всей вероятности, вы найдете их адреса в отделе по работе с персоналом. Затем отправляйтесь к ним домой и выясните, там ли они. Возьмите у обоих показания. Да, и захватите с собой диктофон.

Она хотела задать очередной вопрос Айзенменгеру, но в это время к ним подошел Касл.

— Доктор Айзенменгер? Мое имя Касл. Старший инспектор Касл.

На губах старшего инспектора играла улыбка, в то время как лицо Уортон выражало лишь подозрительность и неудовольствие в связи с бесцеремонным вмешательством ее начальника в процесс допроса. Она просто негодовала. С тех пор как полиция прибыла сюда, Касл и пальцем не пошевелил и вот теперь решил встрять, причем в самый неподходящий момент.

— Не могли бы вы вкратце рассказать нам, что представляет собой музей?

Айзенменгер обрадовался вопросу, на который наконец мог ответить.

— Это Музей анатомии и патологии при Медицинской школе святого Бенджамина, — пустился он в объяснения, сознавая, что говорит как экскурсовод, но не придавая значения своему менторскому тону. — Музей содержит более десяти тысяч экспонатов, в число которых входят различные анатомические препараты, образцы органов с патологическими отклонениями, муляжи и отдельные уникальные артефакты вроде полных венечных и сагиттальных сечений мужского и женского тела. — Директор указал на четыре асимметричные фигуры, которые гордо возвышались по углам зала. — Все эти экспонаты в совокупности с двадцатью пятью тысячами книг по анатомии, патологии и прочим родственным им дисциплинам говорят о том, что наш музей…

Уортон, похоже, сочла эту информацию излишней.