— Мэтью Сакс.

— Ты на каком курсе, Мэтью?

— На четвертом.

Мэтью Сакс был довольно привлекателен, атлетически сложен и одет с претензией на элегантность, хотя его роскошный пиджак был несколько помят и запачкан. Из нагрудного кармана торчали ручки и фонарики в виде ручек, боковые же карманы пиджака были набиты книгами в мягких обложках и блокнотами. На шее юноши красовался стетоскоп — своего рода эмблема профессии.

— Я подумал, ты можешь рассказать мне что-нибудь о Никки Экснер.

Мэтью резко опустил голову и впервые посмотрел прямо на Джонсона.

— Значит, это правда? Ее убили?

— Она пропала, и мы ее ищем.

— Но ведь в музее произошло убийство?

— Да, там обнаружили тело.

Юноша продолжал расспрашивать все настойчивее — было видно, что эта девушка для него не просто знакомая.

— Но если Никки пропала…

Джонсон решил, что хватит ходить вокруг да около, и спросил:

— Ты знал ее?

Целую минуту Сакс молча смотрел на сержанта. Затем, словно ребенок, проигравший старшему брату в шашки, покорно опустил глаза.

— Да.

— Близко?

— Ну… мы встречались какое-то время.

— Как долго?

— Месяца два.

— Когда это было?

Парень на секунду задумался.

— Прошлым летом. Где-то в июне-июле.

— И что между вами произошло?

Джонсон чертовски хорошо представлял, что именно произошло, но такова уж была его работа — задавать вопросы, ответы на которые он и так знал. Сейчас он ожидал от Мэтью Сакса любого ответа, но никак не того, что юноша заплачет.

Сначала Сакс просто молчал, но затем молчание — плодородная почва для самых разных мыслей — выдавило из его глаз тяжелые слезы. Мэтью пытался остановить их, лицо его застыло, словно каменное, но в конце концов парень закрыл его руками и разрыдался. Джонсон молча ждал, как ему приходилось ждать уже десять тысяч раз прежде.

Наконец, сделав глубокий вдох, будто воздух был необходим ему, чтобы успокоиться, молодой человек поднял голову.

— Она бросила меня. Мы провели два потрясающих месяца, а потом она вдруг сказала, что между нами все кончено.

В его голосе звучали боль и удивление. Он думал, что любовь, привязанность — это самое главное в жизни, но оказалось, что не для всех.

Джонсон ничего не ответил на это. Любые слова утешения тут были бы лишними. Да Мэтью и не нуждался в утешении. Ему просто нужно было выговориться.

— Я до сих пор не могу понять почему. Нам было хорошо вместе. Мы не ссорились — ни разу за все это время. Она уехала домой на каникулы, а мне пришлось остаться здесь. А когда она вернулась, то почему-то даже не захотела со мной разговаривать.

Он сделал паузу. Джонсон молчал.

— Последнее время она встречалась с Фурнье. А перед этим в течение двух месяцев у нее вроде бы не было никого. И это странно — не похоже на нее.

— Возможно, она была занята подготовкой к экзамену по анатомии — на приз? — предположил Джонсон.

Сакс нахмурился:

— Знаете, она просто не могла поверить, что ее включили в список кандидатов на приз. Она как-то вся изменилась — я никогда не видел ее такой. Она не ожидала, что достигнет таких успехов, и это ее действительно потрясло.

— Ну вот видишь!

— Да, — согласился Мэтью, но в голосе его звучало сомнение.

— Она ведь не жила в общежитии? — перевел разговор на другую тему Джонсон и тут же мысленно отругал себя за то, что употребил этот глагол в прошедшем времени.