— А, вспомнил! — Я снова рассмеялся от этой мысли. — Вы же хотели меня исцелить!

Лицо мистера де Трейси вплыло в фокус.

— В самом деле, Оливер. Прощальный дар. Ну так вот. После того как ты отдашь честь и уйдешь со сцены, послушай Великий Дуэт.

— Да? Ну — и?

— И все. Просто послушай.

— Ладно. А потом прибегу рассказать...

— Меня не будет.

— А, так вы за сценой будете?

— Я — удеру.

Вдруг он придвинулся совсем близко, поднял руку и указательным пальцем постучал по часам. Я увидел время и в ужасе метнулся прочь. Нацепил костюм бифитера, пустился через Площадь к гаражу. Алебарда была совсем сухая, только безумно тяжелая. Я взвалил ее на плечо и сунулся черным ходом, но в таком положении она в дверь не пролезала. Я взял ее на изготовку и так двинулся наверх. Но на лестнице выстроились артисты, и через несколько секунд то, что замышлялось как выход на сцену, превратилось в рукопашную гримированных борцов, осыпавших бранью меня и красную рукоять моего оружия. Мелькали полуголые груди, карминные губы, яркие платья и ноги, ноги. Я, однако, оставался верен своей алебарде, движимый жаждой скорее отделаться и бежать к Ивлину. Первую площадку я одолел, но на второй мне открылась беспощадная истина. Алебарда моя тут пройти не могла.

Спуск вообще-то занял у меня даже больше времени, чем подъем. Ибо каждый артист жался поближе к магическому квадрату, на котором разворачивался «Червонный король», и не желал ни на пядь отступать в сторону холодной ночи. Наконец я все-таки вырвался и, стоя возле ратуши, думал, что же еще теперь делать. Прислонив к колонне алебарду, я побежал в «Корону», но Ивлина там не было. Я сунул свою голову и шляпу во второй зал.

— Вы не видали мистера де Трейси, миссис Минайвер?

— Ушел он.

— Вернется?

— Жди. Задолжал мне за выпивку. Артист! Знаю я их.

— А куда он пошел?

— В кабак небось.

— Мне надо его найти!

— И зачем он тебе сдался, Оливер. Старый...

— Да это насчет представления. Там не ладится кое-что.

— А-а. Ладно, тогда загляни в «Беговую лошадь», куда конюхи ходят. Да скажи ему, пусть лучше по-хорошему деньги отдаст, которые за выпивку задолжал!

— Ладно!

— А если уедет последним автобусом, не плативши...

— Ладно!

Я бросился по Главной улице к Старому мосту. В «Беговой лошади» было почти пусто, но мистер де Трейси уютно устроился в уголке. Спиной упираясь в стойку, положив на нее локоть. Когда я ворвался, он бросил на меня взгляд и стал сотрясаться от колен и выше.

— Ивлин! Что мне делать?

Поразительно, как он сохранял это бледное, неизменное, улыбающееся лицо, весь ниже пояса содрогаясь и корчась.

— Ивлин! Алебарда! При выходе с лестницы. Не пролезает!

Из сплошной тряски пролился мягкий, певучий голос:

— Он не может протащить алебарду с черного хода! Кто поверит?

— Что мне делать?

— Значит, надо зайти спереди, не так ли?

Это повело к новому пароксизму тряски. Прилизанный хохолок на самой макушке вдруг отклеился и встал, как рог.

— Меня же увидят!

Но Ивлин только знай себе трясся. Локоть соскользнул, он утвердил его вновь. Я выскочил из «Беговой лошади», зашлепал по Главной улице. Взял алебарду и пошел к главному входу. Мне удалось без особого грохота проволочить ее в дверь, через темный зал, и левой стороной я прокрался к зеленому сукну за пианино.

Осторожно, предусмотрительно я поднял край занавеса клинком и вслед ему выбросил рукоять.