Не помню, хотя я стоял на маленьком причале и смотрел вслед уходящим кораблям, пока «Магдалена» не скрылась из виду. Тогда я подумал, что надо бы купить лодку, погрузить в нее запасы воды и провизии и пуститься вдогонку за ними. Но более безнадежного предприятия невозможно было представить, и Новия почти наверняка была уже мертва.

Когда последнее судно исчезло вдали, я отправился в крохотный деревенский трактир, купил бутылку вина, хотя пить мне не особо хотелось, и спросил трактирщика, что у него есть из еды.

Оказалось — только хлеб с сыром, но после первого же прожеванного и проглоченного куска я осознал, что голоден как волк, и у меня не осталось причин для недовольства. После первого стакана вина я осознал, что накануне дважды сражался, не сомкнул глаз всю ночь и был на ногах еще половину дня. Я спросил у трактирщика, сдает ли он комнаты.

Он пожал плечами. (Это был плотный жизнерадостный мужчина лет на десять старше меня тогдашнего.)

— У меня одна комната, сеньор. Всего одна, и она уже занята. — Он немного подался ко мне. — Очень расстроенная дама, сеньор.

— Дама? — Я не поверил своим ушам.

Подавшись ко мне еще ближе, трактирщик прошептал:

— Дама, которая сбежала от пиратов!

Думаю, я отыскал комнату и принялся колотить в дверь кулаком еще прежде, чем он закончил фразу.

Мы обнимались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, а потом легли в постель в середине дня — чтобы предаться полуденному отдыху, предварительно насладившись взаимными ласками. Забавно, но мы почти не разговаривали — мы были слишком счастливы, что нашли друг друга живыми. Словами такие переживания не выразить. Здесь требуются поцелуи, объятья, смех и слезы. Наконец мы встали, велели жене трактирщика накормить нас, а потом снова легли в постель.

Вот что я узнал на следующий день. Лесаж вошел в бухту, где стояли наши четыре корабля, с самым дружелюбным видом. Увидев, как мало людей осталось на кораблях (у Новии было пятеро), он сказал, что это опасно. Что они будут делать, если вдруг появятся испанцы? Он поставил на «Магдалену» двадцать своих людей, объяснив Новии, что дает их во временное пользование, а не в дар. Она не знала точно, сколько человек он поставил на другие корабли, но, вероятно, сотню в общей сложности.

Как только процедуры знакомства завершились и Лесаж с остальными своими пиратами ушел, его люди захватили корабли. Они хотели изнасиловать Новию. Или, возможно, изнасиловали — во всяком случае, несколько из них. Новия сказала, что не изнасиловали, только сорвали с нее платье. Я ей верю, поскольку знаю, что не каждый решился бы на такое.

Так или иначе, она убежала от них, прыгнула за борт и пряталась под выступом кормы до наступления темноты. К тому времени мы оба повидали достаточно много пиратов, чтобы знать: почти никто из них не умеет плавать. Думаю, когда она не показалась на поверхности воды через одну-две минуты, пираты решили, что она утонула.

Пока мы сражались с Лесажем, Новия вплавь добралась до берега, полуголая и без гроша денег. К тому времени почти все жители покинули деревню или прятались в своих погребах, не смея носа высунуть. Наконец она услышала женский голос, подошла к окну и взмолилась о помощи. Женщина, благослови ее Господь, впустила Новию в дом.

Это оказалась жена трактирщика. Когда она дала Новии свое старое платье, Новия рассказала обоим супругам, что она знатная испанская дама (назвав имена своего отца и кучи высокопоставленных родственников), которую похитили пираты. Она пообещала заплатить им в десятикратном размере, если они позволят ей укрыться у них в доме и помогут ей. У меня в денежном поясе оставалось еще достаточно золота, чтобы перед уходом выполнить обещание Новии и дать трактирщику с женой столько денег, сколько они получили бы с постояльца за месяц проживания в комнате.