— Это Испаньола, — сказал он. — Здесь водится дикий скот — в большом количестве, судя по всему. И дикие французы тоже. Буканьеры, как выражаются лягушатники. Они стреляют скот, вялят мясо и продают кораблям, которые останавливаются здесь, чтобы пополнить запасы. — Он ухмыльнулся. — Из них выходят отличные пираты, из этих буканьеров. У меня в команде дюжина таких парней, и я найму еще дюжину при случае. Они скоро выйдут тебе наперерез, если ветер не переменится.

Он страшно удивил меня, когда протянул мне руку. Как только мы обменялись рукопожатием, он принял самый серьезный вид.

— Они опасные друзья, Крис, и дьявольски опасные враги. Подружись с ними, коли получится, но остерегайся подводных камней. Если они увидят твое золото, ты покойник.

Если бы я зарядил мушкет так быстро, как мог (я имею в виду, как мог тогда), возможно, мне бы удалось застрелить капитана Берта, пока он возвращался на баркасе к «Уилду». Такая мысль пришла мне в голову — но имело ли смысл убивать его? Когда твой единственный друг убийца и грабитель, начинаешь смотреть на подобные вещи проще.

Глава 8

КАК Я СТАЛ БУКАНЬЕРОМ

Насекомые ели поедом. Вот первое, что я должен сказать об Испаньоле, поскольку, если я не скажу этого с самого начала, Испаньола покажется вам истинным раем. Насекомые не давали житья. Там были кусачие мошки, такие маленькие, что и не разглядишь толком. И красные мухи, так и норовившие ужалить в лицо. Когда они налетали роем, приходилось отламывать ветку и махать ею у лица по несколько часов кряду. Сильнее всего докучали москиты. На Испаньоле было много всего хорошего, но я не провел там ни единого дня, когда бы не мечтал вернуться обратно в монастырь или на «Санта-Чариту».

Я не знал про насекомых, когда капитан оставил меня на берегу. Дул свежий ветер, а при ветре насекомых на взморье не было. Я знал только, что Испаньола обитаемый остров. Там постоянно жили люди, как на Кубе или Ямайке. Я решил, что для меня самое лучшее найти местных жителей и попробовать обратиться к ним за помощью. На «Новом ковчеге» были испанские карты, и я провел много времени, разглядывая их. Крупный город на Испаньоле назывался Санто-Доминго и располагался на южном побережье острова, ближе к восточной оконечности. Я не знал, нахожусь я ближе к восточной оконечности или к западной (оказалось, к западной), но по положению солнца в небе понял, что меня высадили на северном побережье.

Будь я умнее, я бы двинулся на восток вдоль берега. Вместо этого я попытался пересечь остров по диагонали, двигаясь на юго-восток с таким расчетом, чтобы выйти на южное побережье неподалеку от Санто-Доминго. Знай я про Испаньолу больше, я бы понимал, насколько дурацкая эта идея.

Я пустился в путь с надеждой встретить одного из животных, упомянутых капитаном Бертом. Я думал убить его и поджарить себе мяса. Примерно через час ходьбы я хотел лишь одного: спастись от насекомых. Наконец я нашел на горе место, свободное от мелкой летучей живности, — подобие широкого каменистого плато, открытого с трех сторон, кроме западной, — и там я переночевал. На следующее утро я нашел родник, напился воды от пуза и зашагал дальше. О размерах острова я имел самое смутное понятие и не знал, какое расстояние прохожу за день. Я полагал, что доберусь до противоположного побережья дня за три, а то и за два. Просто для вашего сведения: Испаньола имеет в поперечнике семьдесят пять миль, а по диагонали так и все сто. Для меня, ориентировавшегося по солнцу и шагавшего по сильно пересеченной местности, десять миль в день были хорошим результатом.

Просто для вашего сведения еще одно: впоследствии я никогда не разглядывал карты просто так. Я их внимательно изучал.

На «Магдалене» тоже были карты, подробные и точные, и ко времени, когда я разобрался с ними, я мог нарисовать любую из них по памяти.