Огромная волна подняла меня на гребень и понесла вперед — конец настал! Со скоростью скаковой лошади я несся к развязке. Пенная шапка окружила мою голову, меня кружило и переворачивало, как пробку в водовороте, но я боролся, чтобы рот мой иногда оказывался над водой — очень хотелось порой вдохнуть немного воздуха. Я боролся за то, чтобы прожить на миг дольше, чтобы быть живым, когда безжалостное море бросит меня на безжалостные скалы — так сильна жажда жизни!

Меня увлекало вперед, мгновения казались вечностью. Где же скалы? Я почти желал встретить их и положить конец напрасной борьбе. Я подумал о своей матери и о Дуари. Я даже отвлеченно размышлял о странности моей кончины. В том другом, далеком мире, который я покинул навсегда, никто никогда не узнает о моей судьбе. Опять этот вечный человеческий эгоизм — даже в смерти человек ищет аудитории.

Мне снова удалось мельком увидеть скалы. Они были слева от меня! А должны были быть впереди. Это было необъяснимо. Волны мчались, увлекая меня с собой, а я все еще был жив, и тело мое встречало одну лишь воду.

Ярость моря уменьшилась. Я поднялся на гребень очередной волны и с удивлением увидел сравнительно спокойные воды маленькой бухточки. Меня пронесло через скалистые ворота в бухточку, заключенную между скалистыми мысами. Впереди я увидел пологий песчаный берег. Я избежал черных когтей смерти; свершилось чудо! И пошло, между прочим, мне на пользу, что бывает не так уж часто.

Море дало мне последний шлепок, который прокатил меня по песку, где валялись какие-то обломки и мусор. Я встал и огляделся. Более набожный человек вознес бы благодарственную молитву, но я выругался, отряхивая с себя грязь и водоросли — или как они там называются на Венере? А потом подумал, что я-то временно вне опасности, зато Дуари все еще в беде.

Бухта, куда меня принесло, лежала у входа в глубокую долину, уходящую вглубь суши между низкими каменистыми холмами, склоны и вершины которых поросли маленькими деревьями. Нигде не было видно таких гигантов, как растут на Вепайе. Быть может, мысленно улыбнулся я, то, что я вижу здесь, на Венере не считается деревьями — так, кусты какие-то. Все же я решил называть их деревьями, хотя ни одно из них не поднималось выше семидесяти метров.

Небольшая речка стремилась вниз по долине и впадала в бухту. Ее берега и склоны холмов были одеты бледнофиолетовой травой, в которой сверкали звездочки синих и пурпурных цветов. Встречались деревья с красными стволами, гладкими и блестящими, словно лакированными. Встречались деревья с лазурными стволами. Ветер трепал листву таких же немыслимых тонов, от бледно-лилового до фиолетового, которые придавали лесам Вепайи в моих глазах столь неземной вид. Но как бы ни был прекрасен и необычен пейзаж, я не мог уделить ему все свое внимание. Странная прихоть судьбы забросила меня на этот берег, куда, несомненно, принесли и Дуари. И сейчас я думал только о том, как бы воспользоваться этим счастливым обстоятельством; в первую очередь попытаться отыскать ее и прийти на помощь.

Я мог предположитья, что в случае, если ее похитители прибыли на этот берег, то они должны были опуститься на землю дальше по берегу, вправо от меня, так как это было направлением, откуда двигался «Софал». Имея лишь эту слабую и не вполне удовлетворительную подсказку, я немедленно попытался взобраться по скальной стенке бухточки и начать поиски.

Наверху я ненадолго остановился осмотреть окружающую местность и определить, где я нахожусь. Передо мной было невысокое плоскогорье, поросшее сочной травой. Дальше от берега горы становились все выше и выше, превращаясь у горизонта в настоящную горную цепь, туманную и загадочную. Я посмотрел в сторону моря, и увидел «Софал» — далеко от берега, идущий курсом, параллельным ему. Очевидно, мои приказы все еще выполнялись, и «Софал» дрейфовал в ожидании хорошей погоды, которя позволит высадиться на берег.