— Все-таки живот она немного напрягает. Как ты думаешь?

— Да, по-моему, мягкий. Это ты с перепугу.

— Знаешь, как у раковых больных? У них ведь после операции, когда все в порядке, живот как тряпка. Тем более у такой старухи. Чем ей напрягать-то? Мышц почти нет.

— Верно, конечно. Но язык, пульс. Все же хорошо!

— Старая. У них все протекает слабо выражено. В животе, может быть, уже бог знает что, а никакой симптоматики.

— Что гадать? Ты сейчас можешь что-нибудь сказать определенное? Тогда жди и молчи. Нечего портить нервы себе и людям.

Эк я его! Легко мне говорить! А когда я сам в таком положении? Точно так же юродствую. Конечно, она старая, ткани держат плохо, все нитки могут прорезаться. Но что мы можем сделать? Ждать.

— Ну как?

— Все то же.

— Пойдем к дежурным. Может, поешь что-нибудь?

В ответ он что-то буркнул. Я понял: мысли у него далеки от «поешь». По-видимому, он кого-то послал к черту. Но кого? Дежурных? Еду? Меня? Надо оставить его в покое.

И вечером:

— Ну как?

— Все то же.

А утром:

— Ну как?

— Ничего. Знаешь, я сегодня ночью сделал очень интересную операцию…

Он уже говорил про других больных, про другие операции.

Уезжая в загородную больницу для долечивания, она говорила в полный голос.

Что ж, такой риск оправдан.

ОЛЕГ

Он худой, узкий. А нос вытянутый. Не вниз. Как-то необычно вперед. Похож на серого волка.

Сейчас стоит дрожит, никак в карман не попадет. Закурить хочет.

И так он каждый раз после конференции.

В этой больнице общие конференции стали бичом. Два раза в неделю главный врач сама проводит их. Собираются все врачи больницы.

Это называется пятиминутка. Но Наталья Филипповна — главный врач — говорит, что на эти два часа в неделю она имеет право, и никто ей не может запретить проводить их так, как она считает нужным.

Конечно, никто.

Пробовали — не получилось.

Сначала все идет нормально. Дежурные сдают дежурство. Терапевты. Хирурги. Потом кто-нибудь что-нибудь вякнет. И вот берет слово она.

И пошло!

Посещения! Почему родственники ходят не вовремя? Кто их пропускает? За это отвечает кто? Лечащий врач. Может быть, она и права.

Передачи! Не вовремя передают. Мало передают. Много передают. Передают не то, что положено. Кто виноват? И на этот раз ей не изменяет догадливость — лечащий врач.

Сведения! Это значит выходить в определенное время и сообщать родственникам о состоянии здоровья их близких. Врачи не вовремя выходят. Еще терапевты выходят, а хирургов не дождешься. Мало ли что операции! Надо их планировать так, чтобы можно было выйти к родственникам больных.

Тут уж она совсем права. Родственники должны знать про своих близких. И лучше было бы их пропускать каждый день.

У какого-то больного не сменили белье. Мы уже все знаем, кто виноват.

А в какой-то палате паутина была. Мы готовы хором сообщить, кто в этом виноват.

Дальше. Совсем развалилась санпросветработа.

Короче говоря, на час хватает, что сказать. И большой ли грех повторить это два раза в неделю?

А сегодня есть еще дополнительный материал. Сегодня жертва Олег.

Он не ведет санпросветработы. Не проводит специальных бесед в палате…

Олег слушает ее уже шесть лет, но никак не может относиться к этому спокойно. Вступает в дискуссию. А потом его трясет. Невропат, наверно.

Вообще-то после этих конференций всегда кого-нибудь трясет. Но его особенно.

Нам даже пришлось сделать так, чтобы в день конференции не было операций.