— Приехал к нам на консультацию профессор-рентгенолог Пупко. Знаешь?

— Ну?

— Хочешь больную показать?

— Конечно. А можно?

— Я попросила. Согласился.

Последняя надежда.

Снова больная в кабинете. Профессор смотрит сначала под экраном.

— Вот это? Да-а… Ну теперь снимок покажите. Не-ет… Надо модель создать. У вас есть еще такая трубка?

— Конечно.

— Несите. Мы положим ее под спину. Она окажется в тех же условиях, как если бы в животе лежала. И посмотрим, как это видно.

Идиот! Почему я до этого не додумался сам? Ведь это так просто.

Трубка под больной.

Все смотрим.

Трубка ясно видна — совсем не то, что мы видели.

— Вот видите. В животе ничего нет.

Ничего там нет!

Какой дурак! Все так просто! Почему я не додумался?!

Через три года эту же больную пришлось мне оперировать совсем по другому поводу.

Только вскрыл живот… и сразу руку вниз. Туда, где мы трубку видели. А вдруг…

Весь живот обшарил.

Оказалось, действительно ничего не было.

УКРАЛ

Что сокращает человеку жизнь? Отчего наступает преждевременная смерть? От спешки и нервотрепки.

А что продлевает человеку жизнь?

Радость, удовольствие, моральное удовлетворение. А вовсе не покой.

Казалось бы, все сделано, чтоб человек не спешил. Сколько часов сэкономлено! Вместо лошадей поезда, машины, самолеты и даже ракеты. Сколько часов появилось дополнительно! А человек спешит, спешит все больше и больше.

А я иду на работу медленно, ленюсь — и жизнь себе сохраняю.

Как-то так получилось, я давно ничего не оперировал. Стало скучно. Стал скучным. Стал уставать. Операция меня подстегивает.

Иду медленно — не спешу. Сегодня сильный туман, кажется, что иду долго и идти еще далеко. В туман всегда идти далеко, как бы близко цель ни была: ее не видно — сплошное глубокое, бездонное молоко. Тогда нечего и торопиться.

Но главное — я давно не оперировал. Меня давно пора уже подстегнуть операцией.

Вот и больница.

— Наконец-то! Кто-то появился! Хорошо, что вы пришли раньше.

— А что?

— У дежурных тяжелая больная, все заняты на операции…

— И что?

Привезли еще одну тяжелую. Я уж хотела вызывать кого-нибудь из операционной. Посмотрите, пожалуйста.

— Где больной?

— Это она. Больная. В смотровой.

— Иду. Только халат надену.

— Нет. Она какая-то не такая. Посмотрите сразу. Без халата.

Больная бледная, как туман. Вялая. Глаза закрыты. Я вошел с шумом, а веки не дрогнули.

— Что с вами?

— Живот болит. В двадцать пять минут седьмого заболело. Я даже сознание потеряла на мгновение. Как стукнуло…

Молодая женщина. Точно время говорит — какой-то разрыв в животе. Возможно, кровотечение.

Еще два вопроса. Пульс. Давление. Живот осмотрен.

Да, это внутрибрюшное кровотечение.

— Надо срочно оперировать… Вы слышите?

— Боюсь я. Может, не надо?

— Конечно, боитесь. И я бы боялся, родненькая. Но что делать?! Операция необходима.

— Ну что ж. Надо, так делайте.

— Подавайте ее в операционную.

— Надо подождать. Там все заняты.

— То есть как подождать? Это же кровотечение! Срочно надо.

— А кто оперировать-то будет?

— Ну, я буду.