Едва они с орком покинули локацию, в которой жила ведьма, как ожили все чаты, а к ним уже бежало не меньше десятка бессмертных. Сорга выхватил шипастую дубинку и принял угрожающую позу, готовясь продать свою жизнь подороже, но Шардон его успокоил:

— Не бойся, это свои…

Над игроками горел такой же символ клана, как и над самим старостой — сценарий на служение ведьме он завершил, и все ограничения теперь были с него сняты.

— Уф, мы уж думали ты все, помер, — пробормотал запыхавшийся Тактикус.

— Ох, борода, у нас тут без тебя такое творится! — и даже Ухорез был здесь.

— И кто же теперь новый староста деревни? — задал он самый главный вопрос.

Помимо множества писем с вопросами от соклановцев, куда он пропал, что с ним случилось, там были так же сухие отчеты о недавно случившемся от Зеленкина и Рианны, а также системные сообщения.

Из которых исходило, что он больше не староста Заповедника Кхара. И не совладелец доли в лавках кожевника, горшечника и старого вора-мастера. Все, что у него осталось, это гостиница, собственная комната при храме Вартана, подаренная жрецом за помощь в строительстве, да хорошее отношение с малой частью «неписей».

Остальные новости оказались исключительно плохими.

Во-первых, все работники трактира оказались уволены, а игорный зал закрыт, так что «Пивной барон» превратился в обычную гостиницу…

— Прости, дружище, мы пытались что-нибудь сделать, но без твоего присутствия… — развел руками Тактикус.

Во-вторых, отношение с большинством жителей поселения было испорчено и довольно сильно, особенно со стражей и торговцами.

В-третьих, появился запрет на его появление в поселке.

— Вот, смотри — по всему Заповеднику эта дрянь расклеена. Не успеваем снимать, — с этими словами Ухорез передал трактирщику листок бумаги.

И даже внезапно «подобревшая» к опальному бывшему старосте Гильдия Теней ничуть не улучшала положение. Шардон лишился не только власти, положения и источника дохода, пусть даже «Пивной Барон» и продолжал работать. Он стал изгоем в «родной» локации — прямо хоть просись к ведьме на постоянное место жительства.

— Как он это сделал?

— Тебя не было. Сперва приписал тебе хищение крупной суммы денег у банка — похоже, ты не успел вовремя вернуть взятую ссуду. А от нас банкир деньги не принял.

Вообще-то Шкурникс «забыл» трактирщику все долги, но ведь ему можно было о них и напомнить, если задаться такой целью.

— Затем снова подняли тему азартных игр, и тут ему на руку сыграли жрецы Вартана. А вот заступничество воровской гильдии напротив — помогло обвинить тебя в пособничестве криминальным элементам. Ну и потом припомнили тебе могилу Кхара, связи с ведьмой, конфликт с окрестными деревнями…

— Были объявлены перевыборы, и он победил, — подытожил Ухорез.

— Мы пытались выдвинуть Баргу и даже Жуженя поддержали, но к Детям Корвина отношение тоже испортилось, ты ведь один из нас… А на кузнеца у него оказался какой-то компромат.

— Но я ведь столько сделал для поселка? Шахта, храм, ремесленники, стража…

— Все твои заслуги, кроме храма, он приписал себе или нам, бессмертным.

Даже не дождавшись ответа игроков, Шардон уже знал, кто этот загадочный «он», стоявший за контрактами Кривого и Тыжмы и подсидевший его на посту старосты.

Потому что на листке бумаги, который передал ему Ухорез, было объявление о розыске «Опасного и коварного преступника Шардона», с его собственным портретом, наградой в 5 000 за любую информацию о нем, и наградой в 30 000 золотых за голову «мерзавца».