– Не сердись. Мы оба устали, но держи себя в руках.

– Прекрасно, – заявил я. – Я держу себя в руках.

– Ну и хорошо. Так, вот ключ. Он открывает и подъезд, и квартиру.

– Вчера ночью дверь подъезда была не заперта.

– О? – Похоже, это ее не очень интересовало. Хло открыла дверцу. Оставь куртку в машине. Я надену ее, когда вернусь сюда, чтобы он не понял, что я та же девица.

– Ты и впрямь хочешь все это проделать? – спросил я.

– Да. Я устала, и это совершенно безопасно, а кроме того, мы не можем больше ничего придумать.

Я пожал плечами и вылез из машины. Сняв куртку, швырнул ее на переднее сиденье, потом запер дверцу со стороны водителя и выбрался на тротуар, где меня уже ждала Хло.

– Может, лучше снимем комнату в гостинице? – предложил я.

– В этой затее столько изъянов, что я и не знаю, с которого начать.

– Например?

– Ну, во‑первых, то, что придется снимать не одну комнату, а две.

– Ты ведь можешь переночевать дома.

– Если я тебя оставлю, ты бог знает чего натворишь. Во‑вторых, ни у тебя, ни у меня нет денег на гостиницу. В‑третьих, нам все равно надо встретиться с Арти, а как это сделать, не приходя к нему домой?

– Ладно, – сказал я, – убедила.

Я запер вторую дверцу машины и вручил Хло ключи.

– Ни пуха ни пера, – пожелал я.

– К черту, – ответила Хло и подмигнула.

Мы дошли до угла Перри‑стрит и Бликер‑стрит, и я привалился к стене углового дома, откуда мог следить за происходящим. Хло сказала:

– Тебе надо выждать, пока я не отвлеку его как следует.

– Ладно.

– До встречи, – сказала Хло, свернула за угол и тотчас загорланила чересчур громко и не в той тональности «Да здравствует ублюдочный Британии король!» И так далее. Я уже давным‑давно не слышал эту песню. Она была очень грязная.

Вдохновенно распевая и размахивая для пущей выразительности руками, Хло нетвердым шагом двинулась вдоль квартала, а потом побрела через мостовую к черной машине. В своих рабочих портках и черном свитере, с длинными прямыми черными волосами она выглядела прямо‑таки как собирательный художественный образ жрицы свободной любви из Гринвич‑Виллидж, и я был уверен, что Траск или Слейд наверняка попадется на удочку.

Но Хло решила исключить всякий риск. Налетев на левое переднее крыло черной машины, она принялась раскачиваться и изучать возникшую на пути преграду. Так прошло несколько секунд. Со своего места я не видел Траска или Слейда, но мог биться об заклад, что он во все глаза пялился на Хло, а совсем не на дом Арти. Я набрал в грудь воздуху и приготовился к забегу.

И тут Хло стянула с себя свитер.

Дуреха! Этим она отвлекла не его, а меня. Я застыл на месте, вытаращив глаза и разинув рот.

– А теперь я лягу спать! – заорала она во все горло и залезла на капот черной машины. Скомкав свитер, Хло подоткнула его под голову и свернулась калачиком, будто кошка на печи.

На Хло был черный бюстгальтер.

Закончив молитву, она благочестиво замерла на несколько секунд, а потом опять затянула свою старую песню.

Траск или Слейд выскочил из машины. Он заорал, зашелся благим матом и замахал руками, как садовод, сгоняющий детвору со своих яблонь.

– Пошла отсюда! Давай, давай, слазь!

Хло ответила ему не скажу что и перевернулась на другой бок.

Я вихрем понесся вперед. Хло с Траском или Слейдом продолжали орать друг на дружку. Не уверен, но, кажется, Хло гаркнула что‑то про изнасилование. Будто Роджер Бэкнистер, я промчался полквартала, свернул налево, взлетел на крыльцо и шмыгнул в дом.