Он холодно улыбнулся.

— Подумайте лучше вот о чем, мисс Фримарк. Если дойдет до поединка магии между вами и мной, вам не выжить.

— Не стоит раньше времени подводить итоги, мистер Гаск, — спокойно возразила она. — Может статься и так, что вы выиграете в битве, так как ваша магия сильнее моей. Но вам не справиться с цыганским морфом — как бы вы ни нажимали на нас, ни угрожали нам, ни оскорбляли. Мы не сдадимся, не уступим вам этот источник силы, вот и все.

Финдо Гаск не отвечал. Черный, словно чернила, застывший, как изваяние. Налетел ледяной пронизывающий ветер, швыряя снег между ними. Демон постоял еще минуту, а затем вихрь унес его прочь.

Некоторые уроки приходится усвоить довольно рано в своей жизни, и порой они бывают суровыми. Нест усвоила один такой урок, когда ей было двенадцать лет и она училась в седьмом классе. Ей еще предстояло прийти к выводу, что она отличается от других. Она взяла книжку в школьной библиотеке и забыла отметить ее у библиотекаря. Попытавшись вернуть ее на место втихаря, была поймана с поличным. Мисс Уэслер, заведующая библиотекой, исполненная железной решимости и недоверия к учащимся вообще, вывела ее на чистую воду, обвинила во лжи, когда Нест пыталась объяснить случившееся, и приказала оставаться после уроков в библиотеке в качестве наказания. Нест была приучена не противоречить старшим, тем более — почти учителю, так что наказание приняла безропотно. День за днем, неделю за неделей она приходила после школы и выполняла любые указания мисс Уэслер — вытирала пыль с полок, расставляла книги, делала записи в каталогах, убирала в библиотеке, и все это — в невыносимой тишине, леденящей душу.

Затем, спустя месяц, она задумалась: не достаточно ли она наказана за проступок, которого даже не совершала? Поэтому она набралась смелости и спросила мисс Уэслер, когда та ее отпустит. Скоро должен был наступить март, весна была не за горами. Тогда бег был такой же страстью для Нест, как и сейчас, и ей не казалось, будто возможно отказаться от тренировок только потому, что мисс Уэслер не поверила ей. Но та видела ситуацию иначе. Она сказала Нест, что работа будет продолжаться, ибо ложь и воровство оскорбительны и должны быть наказаны, дабы впредь неповадно было.

Нест чувствовала себя пойманной в ловушку, из которой, похоже, не было выхода. В ней все начало вскипать от возмущения: как смеет мисс Уэслер держать под контролем ее жизнь?! Если Ба и заметила что-нибудь, она все равно ничего не говорила, а Нест не могла поделиться с ней. В двенадцать лет она начала понимать: все зависит только от нее.

Наконец, когда до начала тренировочного сезона оставалась всего неделя, она сказала тренеру, мистеру Томасу, что, вероятно, не сможет участвовать в соревнованиях. Так, слово за слово, вся правда вскрылась. Тренер Томас был крупным мужчиной, что называется, косая сажень в плечах, вызывающий уважение и восхищение подопечных. На победе свет клином не сошелся, как он любил говаривать, но медаль кармана не тянет.

Он просто вышел из себя, когда узнал, в чем дело.

— И давно ты ходишь туда после школы? — спросил он, как будто плохо расслышал рассказ. Когда Нест ответила, тренер с отвращением покачал головой и махнул рукой на дверь. — Скажешь мисс Уэслер, в следующий понедельник начинаются забеги, и тренер Томас, мол, хочет, чтобы ты тренировалась вместе со всеми, а не копошилась на полках в библиотеке.

Нест сделала, как он велел, думая: теперь настанет конец ее посещению библиотеки на всю оставшуюся жизнь.