Ангелина сидела на полу, не пытаясь прикрыть полную грудь, она тяжело дышала после недавней борьбы. Потрясенная, она не могла отвести глаз от его лица.

Все его тело напряглось.

– Вставай! С тобой я разберусь позже, Ангелина. Но знай, что с этого дня ты будешь выходить из дома только в сопровождении Уита. Для твоей же безопасности, – с насмешкой добавил Шелтон.

Ангелина неуверенно встала на ноги.

– Это твоя безосновательная ревность делает тебя просто чудовищем и губит всякую возможность счастья в этом доме, – храбро прошептала она.

– Убирайся отсюда, потаскуха!

Ангелина стянула разорванные края лифа и выбежала из комнаты.

Миранда плакала долго, дольше, чем когда либо, ненавидя отца не столько из за себя, сколько из за татап, которую она нежно любила и почти боготворила. Бедная maman. В конце концов, изнуренная слезами, она уснула, и вскоре во всем доме стало тихо и темно.

Ее разбудило нежное прикосновение. Сначала Миранда не поняла, кто это, потому что в темноте почти ничего не было видно.

– Maman?

– Ш ш, та petite.  Мы не должны шуметь, и нам надо очень, очень спешить. Идем…

– Матап, но в чем дело?

Миранда совсем растерялась. Мать зажгла лампу, и девочка увидела, что на ней дорожное платье. Она держала в руках такое же платье для дочери. Когда мать стала одевать ее. Миранда мгновенно проснулась.

– Матап! Мы… мы убежим от papal

– Не задавай вопросов, petite. Идем.

Миранде передался страх матери. Стараясь не шуметь, они поспешно спустились вниз и вышли из дома через заднюю дверь. Из поджидавшего их экипажа спрыгнул человек.

– Скорее, Ангелина, – поторопил он, и его фамильярность – он не обратился к матери как к леди Шелтон – поразила Миранду.

Они устроились в экипаже, и тот сразу тронулся.

– Слава Богу, что вы приехали, – сказала Ангелина незнакомцу.

– Ради вас, дорогая, я готов рискнуть чем угодно, даже жизнью. – Он нежно взял ее за руку. В темноте экипажа единственное, что удалось разглядеть Миранде, это что незнакомец изящен и хорошо сложен.

Мать заплакала.

– Ангелина, милая, не плачьте, умоляю вас, – прошептал мужчина. – Вы и ваша дочь будете в безопасности. Клянусь вам. Никогда больше вам не придется терпеть грубость этого ублюдка!

У Ангелины вырвался тихий стон.

– Вы все еще его любите? – мгновение поколебавшись, спросил мужчина.

– Нет, нет, Гарри, вы ошибаетесь! Это не правда! Я его ненавижу! – Ангелина не могла сдержать рыданий. Гарри обнял ее:

– О, дорогая, как я хочу, чтобы это было правдой. Тише, Ангелина, вы пугаете свою дочь.

Миранда действительно была напугана – и потому, что мать дрожала от страха, и еще потому, что этот незнакомец ее обнимал. Не обидит ли он ее? Слова матери все еще звенели в ушах Миранды.

Матап тоже ненавидела papa.

Мать высвободилась из объятий Гарри, быстро придвинулась к дочери и прижала ее к себе.

– Cherie, все будет прекрасно, клянусь тебе. Мы едем домой во Францию, в монастырь, где обе будем в безопасности.

Она погладила дочь по небрежно заплетенным в спешке густым черным волосам.

– Я тоже ненавижу papa, maman, – сказала Миранда, цепляясь за мать. – Он ужасно рассердится. И конечно, постарается нас найти.

Ангелина сумела сдержать подступившее рыдание, но дочь все же почувствовала ее страх.

Тихое перешептывание Гарри с матерью и ритмичное покачивание кареты вскоре убаюкали Миранду, и она уснула. На следующий день они пересекли Ла Манш. Мать плохо себя чувствовала на море, а для семилетней Миранды все было настолько необычно, что она забыла все свои страхи и, смеясь от возбуждения, стояла рядом с Гарри на палубе.