– Но мы видели дворец, – стал оправдываться Анакин. – По крайней мере, нам так казалось…

– Топливо, и быстро, – прервал их беседу Ке Даив. – Воздушные мины вотвот опустятся ниже и смогут найти нас. За ними могут последовать новые, и еще больше.

– Они принесут тебя в жертву, правда? – спросил Анакин. Они уже подошли к высокой стене здания, и под кучей обломков удалось рассмотреть небольшую дверь, видимо – служебный вход. – Им наплевать на тебя.

Ке Даив не удостоил этот выпад ответа.

– И что ты такого натворил, что впал в такую немилость? – продолжал Анакин. Он машинально склонил голову набок и согнул три пальца на правой руке.

– Я убил сына своего покровителя, – ответил Ке Даив. – Было предсказано, что он умрет от серьезного ранения в голову на поле боя. Поэтому его отец обратился к клану, чтобы его сын не участвовал ни в каких конфликтах. Клан внял просьбе отца, но приказал его сыну пройти ритуал охоты, чтобы завершить обучение. Я был сиротой, принятым на воспитание к ним в семью, и глава клана назначил меня защитником сына моего благодетеля. И вот я отправился с ним на охоту. Мы должны были выследить и убить дикого ферагрифа в ритуальном заказнике на одной из лун Корусканта, – ноздри кровавого резчика широко распластались по лицу. Анакин уже знал, что этот жест означает неуверенность, поиск ощущений, информации, подтверждения.

Он стал слабее. Ею прошлое делает его слабым, как и меня.

Анакин увидел, как Джабитта входит в дверь. Она этого не увидит.

– Предсказание свершилось. Ты случайно застрелил его, – закончил за него Анакин.

– Это был несчастный случай, – пробормотал кровавый резчик, расправляя плечи. Его лицо снова стало острым, как бритва (это сжались широкие ноздри), и он указал пикой на дверь, приказывая Анакину последовать за девочкой.

– Нет, – сказал Анакин.

Воздушные мины носились всего в нескольких сотнях метров у них над головами, и от визга их двигателей закладывало уши. Вдали Анакин разглядел еще один силуэт: дроид‑истребитель. Только один. Нападавшие сконцентрировали свои силы на севере, но воздушные мины были дешевыми, и их можно было не жалеть. Со временем можно будет усеять ими всю планету. Кто‑то явно планировал убить все живое на Зонаме‑Секоте: Джабитту, Ганна, Шиекию Фаррз, Шаппу, Фитча, Вагно, Оби‑Вана… И всех остальных.

– Ты не утратил полностью свое доброе имя, – сказал Анакин. – Ты еще можешь компенсировать содеянное тобой зло.

Но что‑то кипело внутри и рвалось наружу. Мрак, гуще, чем в самую темную полночь. Она вот‑вот поглотит его с головой.

Кровавый резчик ранил Оби‑Вана, угрожал Джабитте, назвал Анакина рабом. После всего этого речь о прощении не шла. Ярость грозила вот‑вот выплеснуться наружу, необузданная, чистая и сырая. Горячая, как ядро звезды. Кулаки Анакина сжались еще крепче.

– Мой благодетель проклял меня, – сказал Ке Даив.

Пусть это произойдет прямо сейчас, – принял решение Анакин. Или оно уже было принято за него? Это уже неважно.

Анакин распрямил пальцы. Ке Даив шагнул ближе к мальчику, помахивая пикой.

– Стой, – холодно приказал ему Анакин.

– А если не остановлюсь? Что ты сделаешь, маленький раб?

Это было недостающее звено, которое искал Анакин. Связь между гневом и мощью. Словно щелкнул переключатель и замкнулась цепь – он вернулся назад, в самое начало мусорных гонок. Появилась странная ноющая боль – словно он вновь пережил укол самолюбия, который он почувствовал после первого оскорбления кровавого резчика, и первая подлость Ке Даива, когда тот столкнул его с козырька.