Да, господин советник.

«Сейчас вербовать начнет,   тоскливо подумал Рэд, усевшись на предложенное место.   Как будто не видит, что из меня стукач никакой. Все! Остался я опять без работы».

  Вот что, Рэджинальд…   сказал советник Блохин, разглядывая тяжелое донышко стакана.   Я хочу поговорить с тобой о капитане Гардоне. Как ты думаешь, что это за человек?

Рэд чуть не поперхнулся и вернул свой стакан обратно на столик – от греха. Но вопрос был риторическим.

  Личность в среде космолетчиков довольно известная,   все так же задумчиво продолжал Евгений Павлович,   можно сказать легендарная и… не удивляйся – почти мифическая. До нашей приятной сегодняшней беседы, я встречался с тобой трижды. Все три раза в совершенно разных ипостасях. Но я так и не увидел того лихого космопроходца, о котором так много говорили в последнее время. Я видел человека, пострадавшего в тяжелом рейде. Я видел списанного пилота, получившего неожиданное и трудновыполнимое задание. И, наконец, руководителя группы, рассказывающего о своих победах на… можно сказать, на светском приеме. Все таки тот ужин даже для Виктора домашним не назовешь. Может быть, ты объяснишь мне, в чем дело? Угощайся.

  Э э э…   промычал Рэд, со скрежетом переключаясь с приготовленного уже объяснения, почему он, собственно, не будет писать доносы для своего благодетеля на рассказ о героях Дальнего Космоса. – Мне кажется этому есть простое объяснение, господин советник. Все дело в том, что космолетчики   особая каста. В их среде кого то обязательно должны возвести в ранг героя, кого то – записать в разряд счастливчиков или неудачников. Здесь как нигде имеют значение свои приметы и ритуалы. Был случай, когда пилот орбитальных линий согласился работать со мной только потому, что я случайно произнес имя его корабля вслух, еще не прочитав настоящее название. При таком раскладе обрасти слухами и превратиться в сиюминутную легенду несложно. Попросите любого межпланетника рассказать вам о Великом Приключении   и вам охотно поведают историю о том, как когда то жил на свете лихой капитан, который выскочил за внешние маяки, заблудился в открытом космосе, случайно нашел дорогу домой и через три дня вернулся целым и невредимым, притащив с собой «золотой галеон», затерянный в Пространстве во времена первых переселенцев. У орбитальников свои сказки. У Дальних разведчиков – свои. Поверьте, имена здесь почти не имеют значения.

  Ты выходил за внешние маяки? – с неподдельным интересом спросил Евгений Павлович, и его лицо на какую то долю секунды приобрело мальчишеское выражение, которое иногда появлялось у Виктора. Впервые Рэд готов был поверить, что советник президента действительно отец его сослуживца. Магия открытого космоса сотворила маленькое чудо. К сожалению, краткое, как вспышка проблескового маяка.

  Да, сэр, несколько раз,   Рэд благоразумно удержался от снисходительной улыбки.   Заблудиться, действительно, можно. Вернуться в три дня – нет.

  Трудно не согласиться с человеком, который знает, о чем говорит,   заметил Евгений Павлович.

Рэд промолчал. Под пристальным взглядом господина советника он чувствовал себя неуютно, как на допросе в СКБ, но хуже всего   совершенно не понимал к чему клонит собеседник.

  А теперь послушай, что скажу тебе о Гардоне я. В принципе, мне нравится этот парень   удачливый капитан, пилот, каких поискать. Он неглуп, он знает цену дружбе и может многое простить за профессионализм. Он не лишен отваги и благородства и наверняка дамский угодник,   ухмыльнулся Блохин старший,   но вся беда в том, Рэджинальд, что он мне совершенно не нужен. Вернее, мне нужен не он… Давай выпьем.