Чай, который она принесла, оказался отвратителен, но Гири был вовсе не склонен винить в этом проводницу.

6

Людям, спрессованным в тамбуре электрички, отбывающей с Московского вокзала в сторону Малой Вишеры, было почти так же плохо, как инопланетному Наблюдателю, чей разум был заточен в металлокерамическую оболочку микробота.

Недаром собратья считали самым страшным наказанием за самые серьезные преступления лишение постоянного тела навечно или на неопределенный срок.

Лишение тела навсегда было равноценно смертной казни. И хотя сознание оставалось жить, никто из собратьев не рискнул бы назвать это жизнью.

А Наблюдатель помнил, что и в тексте присяги, и в Уставе дальней разведки ультрафиолетом по инфракрасному написано: всякое серьезное отклонение от статей Устава и специальных инструкций может повлечь за собой высшую меру наказания.

Вмешательство в сознание разумных существ – дело чрезвычайно тонкое, и любая неосторожность может привести к катастрофе. Достаточно представить себе, что будет, если по вине Наблюдателя внезапно сойдет с ума существо, имеющее доступ к оружию большой разрушительной силы.

И тем не менее Наблюдатель стремился поскорее найти подходящую особь для внедрения. Ведь это позволит ему снова обрести настоящее тело – пусть чужое и чуждое, непривычное и неудобное, но все‑таки тело. С подлинными, а не надуманными ощущениями и желаниями.

Право же, сейчас резервный Наблюдатель так неудачно начавшейся экспедиции с радостью согласился бы вселиться даже в тело каннибала и с удовольствием почавкал бы вместе с ним за обедом.

Однако инструкция требовала сначала совершить контрольный облет территории и понаблюдать за аборигенами со стороны – желательно в местах их наибольшего скопления. Так проще выявить некоторые особенности, которые полезно знать заранее, до того, как окажешься у аборигена в мозгу.

Тамбур субботней дневной электрички оказался местом наибольшего скопления аборигенов среди всех обследованных объектов, а Наблюдатель, точно следуя букве и духу инструкции, обследовал их немало. Только пользы от этого не было никакой. Ему было так тяжело и муторно в чреве микробота, что никакой полезной информации собрать в контрольном облете не удалось.

Он даже не смог с точностью установить, что означала сцена, которую удалось пронаблюдать в непосредственной близости от примитивного транспортного средства аборигенов – иначе говоря, на входе в вагон электрички сразу после раскрытия дверей.

Выглядело это как немотивированный всплеск агрессивности, но, судя по некоторым признакам, могло быть и разновидностью спортивного состязания, а спорт, как известно, – это инструмент, с помощью которого разумные существа мирно устраняют избыток агрессии.

Нет, смотреть на все это со стороны бесполезно. Только прямой контакт с местным разумом даст ответы на многочисленные вопросы, которые успели возникнуть во время контрольного облета.

И Наблюдатель, мысленно поморщившись из‑за необходимости пускать в ход рулевые устройства, решительно вогнал свою микроскопическую оболочку в этот самый тамбур.

Никто не заметил летящего микробота – ведь он был меньше самого мелкого насекомого.

А Наблюдатель не стал терять времени зря и, быстро проанализировав состав воздуха, который заметно отличался от того, что имел место снаружи, настроил окуляры на ближний обзор. Он искал у аборигенов слуховое отверстие, поскольку в инструкции было написано, что это – наиболее удобные ворота для внедрения в мозг большинства разумных существ.

Найти слуховое отверстие, отороченное мясистым выступом, не составило труда, и Наблюдатель, призвав на помощь Небо, устремился внутрь.

В режиме ближнего обзора слуховое отверстие казалось бездонным кратером, похожим на жерло вулкана. Но непроизвольный страх, чем‑то напоминающий боязнь высоты, быстро сменился новыми ощущениями.