А вот и эти самые иероглифы в подзаголовке:

«Господин Ясука Кусака отправляется на соревнования по боям без правил вместе со своим лучшим учеником».

Конечно, Кусака – фамилия в Японии распространенная и почтенная, ее носил даже один адмирал времен Второй мировой войны. Но Хари Годзиро не верил в такие совпадения. Этот Ясука Кусака был мастером боевых искусств, и лет ему было ровно столько, сколько должно было быть убийце Такакуры Годзиро, доживи он до сегодняшнего дня.

– Неужели это он! – воскликнул Хари‑сан и с такой силой ударил рукой по журнальному столику, что тот с грохотом обрушился на пол.

Столешница больно задела господина Годзиро по ноге, и пока он, подвывая, прогонял звезды из глаз, истина предстала перед ним во всей своей неоспоримости;

Конечно, это он!

Спотыкаясь друг об друга и путаясь в собственных ногах, в кабинет вбежали встревоженные охранники. При виде босса, держащего в руке ножку от столика, их волосы встали дыбом. Они никогда прежде не видели господина Годзиро в такой ярости.

– Кто из вас ответит мне, почему убийца отца моего прадеда до сих пор жив? – сквозь зубы проговорил он таким тоном, от которого у не знающих страха самураев затряслись поджилки.

Старший из охранников, побледнев, повернулся и молча зашагал делать себе харакири. Сопутствующие этому звуки, донесшиеся вскоре из коридора через неплотно закрытую дверь, удержали остальных от аналогичного поступка, а господин Годзиро просто пропустил их мимо'ушей.

– Я жду ответа, – сказал он, но ответа так и не дождался, если не считать за таковой клацанье зубов самого юного из стражей.

Предводитель Якудзы ткнул ножкой столика в газету, оказавшуюся спортивным вестником, и прорычал:

– Он должен умереть, или умрут все те, кто виноват в том, что он еще жив.

Стройный якудза в темных очках, похожий не на самурая, а скорее на студента университета, взял из рук босса газету, внимательно прочитал статью и почтительно спросил:

– Все должны умереть, Годзиро‑сан?

Господин Годзиро с трудом удержался от желания прикончить этого идиота на месте ударом деревяшки по голове.

Он вырвал у якудзы газету, оставив в его кулаке приличный клок, и, еще раз просмотрев статью по диагонали, обнаружил, что там упоминаются и другие имена. Например, американца Бэби Грэбба и русского богатыря Ивана Бубнова.

– Нет, – произнес Годзиро уже спокойнее. – Умереть должен только Ясука Кусака. Остальные – лишь в случае крайней необходимости.

– Он умрет, Годзиро‑сан, – пообещал «студент» с традиционным поклоном и повернулся, чтобы уйти и не возвращаться, не выполнив приказа. Остальные направились следом.

– Скажите, чтобы прибрали в коридоре. – окликнул их господин Годзиро. – И еще: Ясука‑сан должен умереть с честью, а не с позором.

4

Единоборец Ваня Бубнов, прозванный за свою свирепость Васильевичем, окончил с отличием школу‑интернат для умственно отсталых детей и, за неимением других перспектив, посвятил всего себя спорту.

Сначала он увлекся боксом, и регулярные удары по голове отнюдь не способствовали его умственному развитию. Конечно, были бы мозги – было бы и сотрясение, а так от сотрясения Бог уберег, и Ваня постепенно дозрел до рукопашного боя.

Он научился разбивать об голову кирпичи, и теперь ему были не страшны никакие сотрясения, а друзья и соперники называли его Ванька‑встанька, будучи убеждены, что он встанет на ноги, даже если по нему проедет асфальтовый каток.

Питерский бизнесмен Головастов узнал об этом от человека из тренерской команды, который вообще‑то торговал информацией за большие деньги, но Головастову уступил по знакомству за полцены.

Речь шла о том, что тотализатор уже работает вовсю и тренеры, поставив кое‑что из своих сбережений на Ванечку, теперь изо всех сил стараются сбить ставки и распускают слух, будто Ваня в последнее время не в форме, что его доконало беспробудное пьянство, что он совсем обессилел и никуда не годится и что он вообще никогда не был так хорош, как о нем думают.