Позднее Евгению можно было видеть на сеновале в обществе священника, в то время как Инга и Анжела до самого конца держались около невесты и упали около нее же, когда настало время первой брачной ночи.

Хотя ночь была далеко не первой, Ямагучи не захотел проводить ее в обществе посторонних – даже несмотря на то, что они спали как убитые. Конечно, ему не раз случалось развлекаться в обществе нескольких гейш, но на этот раз речь шла не о гейше, а о законной жене, и Гири увел жену куда‑то на природу, туда, где за рекой открывались бескрайние просторы, из‑за которых японский борец так не хотел покидать эту удивительную страну Россию, где все большое.

– А ты покажешь мне Японию? – спросила его жена, когда они остались одни.

– Конечно, – ответил Ямагучи. – Но я еще немного хотел бы пожить с тобой здесь.

И они стали мечтать, как на призовые деньги построят себе два дома – один в Японии, а другой в России. И как станут жить на два дома, между делом путешествуя по планете, которая так велика и интересна.

– А еще у нас будет много детей, – сказал Гири Ямагучи.

– И все они будут похожи на тебя, – сказала Люба.

И они взялись за дело немедленно, тем более что надо было как‑то оправдать справку, полученную в центральной районной больнице без всяких на то оснований.

92

Гнев господина Хари Годзиро и вообще‑то был ужасен, но на этот раз он перехлестнул через все пределы из‑за того, что его не на кого было излить. Все виновники фиаско в Москве погибли, кроме Анаши Кумару, который исчез. Исчез как раз тогда, когда предводитель Якудзы приказал его убить – и не просто с позором, а так, чтобы он скончался в страшных мучениях.

Новая команда палачей Якудзы уже собиралась в дорогу, и вдруг поступило сообщение, что Анаши Кумару сбежал из тюрьмы и пропал из поля зрения японском‑консула, который имел с Хари Годзиро семейные связи и поставлял ему информацию.

Но не только это вызывало гнев господина Годзиро, перехлестывающий через все пределы. Главное было в другом. Ведь убийца достопочтенного Такакуры Годзиро все еще ходил по земле.

Приказ предводителя Якудзы Хари Годзиро убить господина Ясуку Кусаку любой ценой так и не был исполнен, а это ставило на грань потери лица самого Хари Годзиро. Кто станет уважать лидера, приказы которого не исполняются, а он даже не может наказать того, по чьей вине это произошло.

Таким образом, предводитель Якудзы был просто обязан убить Ясуку Кусаку и Анаши Кумару, если хотел сохранить лицо и удержать в неприкосновенности свой статус, свое место и свое положение.

Следовало считаться и с тем, что у Хари Годзиро было немало сильных конкурентов. Его собственные дети были еще малы, и среди них не было ни одного сына, а законы Якудзы не допускают наследования власти по женской линии. Следовательно, унижение Хари Годзиро и его последующее устранение привело бы к возвышению другого клана. Понятно, что этот клан непременно позаботится о том, чтобы историю с провалом кровной мести в отношении Ясуки Кусаки не удалось замять.

Где‑нибудь в Европе или Америке Хари Годзиро мог бы разрешить коллизию такого рода силой – ведь сила была на его стороне. Но в Японии такие вещи не проходят. Если Хари Годзиро потеряет лицо, люди его клана и самураи его дома перестанут его уважать и с чистой совестью перейдут на сторону соперника.

Этого Хари Годзиро допустить не мог. А значит, он должен был позаботиться о том, чтобы Ясука Кусака и Анаши Кумару не сделали ни единого шага по земле Японии. Только так предводитель Якудзы из клана Годзиро мог спасти свое лицо и свою честь.

И была во всем этом только одна беда. Никто не знал, когда и каким путем господин Ясука Кусака собирается возвращаться в Японию.