Само собой, вовсю разгулялись перебравшие вице-президентские жены, повергнув в ужас кое-кого из своих благоверных. Плясали канкан. Отлично это у них выходило. Ясно запомнил, как мельтешила ногами жена Уингейта Коллинса, славного Уингейта, - ляжки у нее оказались толстые и сплошь во вздувшихся венах. Шум все равно стоял невообразимый, хоть сотней бокалов запускай в оркестр, наяривавший оглушительно, как будто музыкантами страх овладел. Так и стоит перед глазами барабанщик, спрятавшийся за цимбалами, точно за щитом, - ему цимбалы, видно, в качестве щита и потребовались, а бокал мой - изящный такой, из тонкого стекла - просвистел у него над самым ухом и вдребезги разлетелся, ударившись о стену. С кем ни принимался я танцевать, обязательно выходило, что партнерша моя - миссис Мортон, изящная, тоненькая, пьяненькая, некрасивая, - а полковник смотрит на нас.

Потом кто-то выдумал холодный душ принимать наверху, где было несколько ванных. По нескольку человек сразу, распевая, лезли под струю. Моя труппа горланила "Мадемуазель из Армантьера", и даже сейчас помню, какие коленца выписывал я своим баритоном, но вот каким образом я очутился под душем, забыл решительно, помню только, что вдруг появилась мокрая миссис Мортон. Мы стояли в ванной, горланя про бедную мадемуазель, которой за. сорок лет не выпало ни одного хорошего денечка, но не успели дойти до ее потаенного грудного сыночка, как хор провалился куда-то в тартарары, зато из-за занавески - кино, да и только! - прямо ко мне в объятия вывалилась мокрой наядой скукожившаяся, трясущаяся от холода миссис Мортон. Ее росой увлажненные груди - не скажу, чтобы особенно тугие, - распластались у меня по рубашке, с волос, закрывавших лицо, ручьями текла вода, зубы колотились, покусывая мои лацканы, и телом она все терлась, терлась мне о ширинку. Вот так мы с нею исполняли расчудесное танго, остановившись, лишь когда послышалась приковавшая нас к кафельному полу дробь аккомпанемента, которую отстукивала трость полковника. Миссис Мортон увидела сияние золотой челюсти, расположившейся прямо под лампочкой у входа в ванную, и не то сознания лишилась, не то скончалась на месте, растеклась розоватой влажной массой на полу, как застенчивый дюгонь, которого из пучины вытащили.

Я попробовал собраться с мыслями, поправил свой вымокший галстук-бабочку. Полковник криво улыбнулся и отбил тростью очередную трель в каких-то сантиметрах от мокрой головы супруги, словно бы разговаривал с ее отлетевшей душой посредством азбуки Морзе.

- Миссис Мортон прекрасно танцует, - сказал я, чуть склоняясь к полковнику, потому что надо же было как-то обойти Эвелин, чтобы выбраться из ванной. И добавил на прощанье, изящно соединив, как мне казалось, легкую насмешку с комплиментом: - Вот вам мортоновский самый чудесный томат, правда, сэр? Спокойной ночи.

Не скрою, ужасно хотелось добавить, как жаль, дескать, что этот свеженький томат уже замаринован, да нет, пожалуй, уж и в жестянку консервную упрятан, но ведь инстинктом всегда чувствуешь, когда просто шутка, а когда оскорбление получается, так что я прикусил язык и двинулся восвояси.

Начался новый год, фирму "Эндрюс, Бишоп и Эндрюс" больше не заваливали предложениями от полковника, да и сам я освободился от необходимости отклонять его содействие с целью провести меня в разные клубы и ложи, равно как что ни день отказываться от приглашений на обеды и суаре в мортоновском особняке. Я вообще не знаю, устраивали ли Мортоны какие-нибудь приемы после той встречи Нового года. Джекоб Мэтсон из фирмы "Мэтсон и Паркс" стал вице-президентом "Чудесных томатов", отвечающим за кадры, - это произошло после внезапного ухода Уингейта Коллинса.