Затем я оттащил в сторону потерявших сознание стражников и прикрыл их сорванным со стены ковром.
Вернувшись к двери, я осторожно выглянул в коридор.
Привязанная к кольцу, Тарна яростно извивалась и мычала. Утешаться она могла лишь тем, что ее подчинил себе воин. Рядом со сброшенным мною халатом из красного шелка валялись вульгарные желтые бусы - рабское ожерелье, которое я не позволил надеть на себя.
Тарна подалась назад и замотала головой. Я разорвал на ее плечах хитон и развернул стоящее напротив зеркало, чтобы ей было лучше себя видно.
- Дергайся поменьше, - сказал я, - иначе к приходу охраны хитон совсем с тебя слезет.
Ее ответа я не разобрал, но, думаю, потерял не много. - Может быть, я еще вернусь, чтобы сделать из тебя рабыню.
Она отчаянно извивалась, пытаясь вырваться, потом вдруг замерла, почувствовав, что хитон действительно сползает все ниже.
Как принято на Горе, я послал ей воздушный поцелуй.
Она смотрела на меня выпученными, бешеными глазами.
Кто знает, может быть, я действительно когда-нибудь вернусь и сделаю из нее хорошую рабыню.
Я вышел и прикрыл за собой дверь.
Быстрым и бесшумным шагом я продвигался по дворцу, стараясь припомнить путь, которым меня привели в будуар хозяйки касбаха, страшной разбойницы Тарны.
По случаю позднего времени стражи было немного. Лицо мое прикрывала повязка от песка, так что меня вполне могли принять за неизвестного гонца. Дойдя до дверей сераля, я постучался и объявил, что госпожа желает видеть в своих покоях раба по имени Хассан.
Меня впустили в сераль, но, очевидно, все-таки заподозрили, ибо принялись дотошно выспрашивать, что да как. Я сказал, что имею специальный пропуск, и полез за ним во внутренний карман халата. Вместо пропуска я предъявил тыльную сторону ладони, треснув ею по шее стоящего справа от меня стражника. Одновременно кулаком левой руки я проломил ребра стоящему слева. Он сложился пополам, не издав ни единого звука. Прежде чем первый стражник успел прийти в себя, я еще раз оглушил его ударом по голове, затем, уже не торопясь, проделал то же самое со вторым. После этого я связал обоих и распахнул дверь во внутренние покои сераля.
- Приветствую тебя, - сказал Хассан.
- Приветствую тебя, - откликнулся я.
- Все в порядке? - поинтересовался он.
- Да, а у тебя?
- Нормально, - улыбнулся Хассан.
Я услышал сдавленные стоны двух смотрительниц сераля. Лана и девушка, отвечающая за масла и благовония, стояли привязанные к мраморным столбам с кляпами во рту. Рабыни свирепо таращились на нас поверх тугих повязок на лицах.
На внутренней стороне бедра той, что отвечала за благовония, виднелось красное пятно.
- Оказалась девственницей? - спросил я.
- Да, - ответил Хассан.
- А эта? - Я показал на Лану.
- Тоже. Я ее проверил и оставил для тебя. Лана прижалась к столбу.
- А это еще что? - воскликнул я, увидев, как один из рабов в шелковых халатах кинулся к дверям сераля. У самого выходя мне удалось его перехватить. Хассан скрутил беглеца и потащил его к бассейну.
- Нас всех высекут плетьми, - бормотал несчастный. - Поднимайте тревогу! - крикнул он своим товарищам.
Трое рабов в шелковых одеяниях вскочили на ноги, но заорать никто не решался. |