- Оно лучше, чем Макиллих, - неприветливо возразил Гримм. - И не Угрюм, а Гримм.

  - А зачем тебе вообще понадобилось менять имя, парень?

  Мужчина слева и не пытался скрыть оскорбленного выражения на лице.

  Гримм всматривался в лица обоих мужчин, отчаянно пытаясь определить, кто из них его отец. Он совершенно не представлял себе, что сделал бы после этого, но ему действительно хотелось знать, в кого выплеснуть весь яд, скопившийся у него за все эти неисчислимые годы. Нет, не неисчислимые, поправил он себя - пятнадцать лет сердитых слов хотел он швырнуть в лицо этому человеку - слов, которые отравили половину его жизни.

  - Кто ты? - обратился он к говорившему последним.

  Тот со скорбным видом повернулся к своему спутнику.

  - Он спрашивает меня, кто я, Бальдур. Ты можешь в это поверить? Кто я?

  - По крайней мере, не плюнул, - мягко заметил Бальдур.

  - Ты - Ронин, - заключил Гримм.

  Если имя одного было Бальдур, другой должен был быть его отцом, Ронином Макиллихом.

  - Я.для тебя не Ронин! - негодующе воскликнул мужчина. - Я твой отец.

  - Ты мне не отец, - возразил Гримм таким ледяным голосом, который мог бы соперничать с самим жестоким ветром нагорья.

  Ронин с укоризной взглянул на Бальдура.

  - И что я тебе говорил?

  Бальдур покачал головой, выгнув лохматую бровь.

  - Он еще не плюнул.

  - Какое отношение ко всему этому имеют плевки, черт возьми?

  - Ну, парень, - протянул Бальдур, - это повод, которого я ищу, чтобы связать твою злопамятную задницу и поволочь в замок, где я мог бы вбить в тебя немного доброго здравого смысла и почтения к старшим.

  - Ты думаешь, у тебя это получится? - проговорил Гримм холодным вызывающим тоном.

  Гремучая смесь эмоций, бушевавшая в его душе, подбивала его ринуться в драку.

  Бальдур рассмеялся, и в его могучей груди заклокотал звук, похожий на радостный клич.

  - Мне по душе хорошая потасовка, парень, но такого щенка, как ты, мне хватит лишь на один зуб.

  Гримм направил хмурый взгляд на Ронина.

  - Ему известно, кто я?

  В этом вопросе сквозило высокомерие.

  - А ты знаешь, кто я? - тихо возразил Бальдур.

  Глаза Гримма вернулись к его лицу.

  - Что это значит? - спросил он так быстро, что фраза прозвучала, как одно слово, и уставился на Бальдура.

  Насмешливые глаза ледяной голубизны спокойно встретили его взгляд. Невозможно! За всю свою жизнь он никогда не встречал другого берсерка!

  Бальдур покачал головой и вздохнул, затем переглянулся с Ронином.

  - Парень глуп, Ронин. Говорю тебе, он туп, как пробка.

  Ронин негодующе надулся.

  - Он не глуп. Он - мой сын.

  - Парень не знает самого главного о себе, даже после всех этих...

  - Ну, и как он мог узнать, когда был...

  - Да любой болван догадался бы...

  - Это не значит, что он глуп...

  - Придержите языки! - взревел Гримм.

  - Нет необходимости так реветь, а то у меня голова отваливается, мальчик, - упрекнул Бальдур. - Не у тебя одного здесь нрав берсерка.

  - Я не мальчик. И не парень. И не болван, - ровным тоном проговорил Гримм, решив взять под контроль этот сумбурный разговор. - И когда женщина, которая у меня за спиной, приблизится, будьте так добры и разъясните слугам, жителям деревни и всему клану, что я не берсерк, вы меня поняли?

  - Не берсерк? - поднял брови Бальдур.

  - Не берсерк? - нахмурил лоб Ронин.

  - Не берсерк.

  - Но ты берсерк, - упрямо возразил Ронин.

  Гримм бросил на него сердитый взгляд.

  - Но она этого не знает.