Ближе к полуночи Стефан обнаружил, что запас наличности у него почти на исходе, и облизал пересохшие губы. Краешком глаза он заметил, что Калеб отошел от стола. Что ж, теперь это уже дело принципа, не уходить же опять с пустыми руками! Парень — круглый дурак, и этот Фаррингтон немногим лучше. Что они могу с ним сделать, если тут полно народу?! Ничего! Им ведь придется заботиться о репутации заведения…

Стефан явно начинал нервничать. После вчерашней стычки с Сиреной и той сцены, что закатила ему сегодня за ленчем родная дочь, он чувствовал жуткое напряжение в каждой клеточке своего тела. Впрочем, нужно было следить за собой, ведь он и в самом деле собрался выказать некоторую ловкость рук. Если же будут дрожать пальцы, то он выронит спасительную карту, а тогда — пиши пропало!

Какое-то время Лэнгдом играл апатично, без души. Мысленно он без конца спрашивал себя, стоит ли все-таки использовать те карты, что спрятаны у него в рукаве, за манжетами. Украдкой глянул на Ригана и Фаррингтона. Разумеется, они обо всем догадываются. Стефан уже хотел было оставить свою опасную затею, но болезненная страсть к игре заглушила в нем голос рассудка.

Фаррингтон почувствовал настоящий ужас, когда посмотрел на Лэнгдома. Господи, ну почему этот идиот выбрал именно сегодняшнюю ночь для своих фокусов? Неужели он не видит, что играет с матерыми картежниками, которые на дух не переносят шулеров?

Черт возьми, да неужели ему, Обри, не достаточно было проблем с Диком Блэкхартом?! Это зверь, а не человек. Надо бы посмотреть, что он там делает у него в каюте. Фаррингтон достал из жилетного кармана часы и, глянув на циферблат, ужаснулся. Прошло уже больше часа с тех пор, как он тайно проводил на борт «Морской Сирены» Блэкхарта, спрятал его у себя в каюте и сказал, что скоро вернется. Интересно, не утомило ли ожидание этого негодяя. А если он войдет сейчас в главный зал и устроит потасовку? Но Калеб? Где Калеб?! Ах, вот он, слава Богу… Фаррингтон вскинул вверх свою тонкую аристократическую руку и помахал ею парнишке.

Однако юный ван дер Рис приветствовал у входа новую посетительницу, оценивающе глядя на глубокий вырез ее платья и многозначительно улыбаясь. Нет, от парня сейчас никакого толку не будет, у него в голове совершенно иные вещи. Тогда, может, Риган? Пора голландцу отрабатывать должок, не за красивые же глаза они взяли его к себе в долю!

Пусть разбирается. Хотя, с другой стороны, если рассвирепевшие игроки убьют Стефана, он, видимо, ничуть не огорчится… «Лучше всего позаботиться о своей собственной шкуре, — подумал лорд Фаррингтон. — Блэкхарт не будет дожидаться меня до утра! Пора поторопиться…»

Обри стал продираться сквозь толпу, но в тот самый момент, когда он уже подошел к Ригану и похлопал его по плечу, Стефан вдруг перегнулся за своим столом пополам и сморщился от боли. Игра мгновенно остановилась, и сдававший карты толстяк стал испуганно озираться по сторонам, ища помощи. Риган, находившийся ближе других к Стефану, быстро подбежал к старику и схватил его за руку, боясь, что вот-вот может начаться потасовка или что-нибудь в этом роде.

— Уберите прочь свои грязные руки! — закричал Стефан, отгоняя наседавших на него картежников. — Иначе я вызову кого-нибудь из вас на дуэль!

В эту минуту двое игроков схватили Лэнгдома за полы сюртука и потащили к ближайшем выходу. Тот из них, что был повыше, заорал на старика громовым голосом — так, чтобы все могли слышать:

— Дуэль, говоришь? Тогда вызови меня! Ну, давай, народ ждет!

Стефан так перепугался, что на миг лишился дара речи. Если он действительно согласится на требование этого игрока, то, значит, оружие будет выбирать именно он, этот самый игрок. Господи Иисусе! А если ему придет в голову выбрать пистолеты?

— Ну что же вы медлите? — проговорил Риган, подойдя к Лэнгдому.