— Зачем вы говорите мне это? — спросила Тила.

— Потому что теперь я знаю, что ты любишь моего брата. Условности и предрассудки не смущают тебя. Но жизнь не позволит тебе соединиться с ним. Ты должна уехать отсюда и забыть обо всем.

Она села, обхватив колени.

— Вам известны мои намерения, вернее, мои чувства. А теперь расскажите о вашем брате. Он спас мне жизнь. Я никогда не предполагала, что способна испытывать к кому-либо подобные чувства. Я — как корабль, устремившийся на свет маяка, и для меня этот маяк — Джеймс. Когда мы вместе, мне безразлично, что творится вокруг. И все же порой возникает ощущение, будто он появляется, берет то, что хочет, и, удовлетворившись этим, исчезает. Джеймс бывает жестоким…

— Брат обидел тебя? — насторожился Джаррет. Она покачала головой:

— Только словами. Объясните же мне, в чем правда.

— Правда в том, Тила, что он одержим тобой. Но Джеймс знает реальную жизнь и понимает, что война может длиться вечно.

— Он любит вас. Тару и свою дочь. Вы все тоже любите его. Поэтому…

— Ему ежесекундно угрожает опасность. В душе мы смирились с этим. А ты смирилась, Тила? Она потупилась.

— Джеймс велел мне уехать или выйти замуж за Джона Харрингтона. Он действительно хочет этого?

— Если бы ты согласилась на это, Джеймсом овладело бы желание перерезать Джону горло, а тебя придушить. И все же он хочет этого.

Девушка откинулась назад, чтобы Джаррет не заметил слез, навернувшихся ей на глаза. Вдруг он ласково откинул волосы с ее лба и по-отечески поцеловал Тилу.

— Он хочет, чтобы ты вышла замуж за Харрингтона, потому что любит тебя, девочка. — Джаррет снова прислонился к дереву, а Тила забылась сном.

Они отправились в путь в предрассветный час. До Сент-Августина было уже недалеко, но Джаррет хотел добраться туда незаметно, пока город еще спит. Тила никогда не была здесь, но в Чарлстоне слышала рассказы об этом городе и об испанцах, основавших его. Конквистадоры искали здесь золото и фонтан молодости, в существовании которых Понсе де Леона убедили индейские племена, впоследствии полностью истребленные. Глаз поражало разнообразие архитектурных стилей: старые административные здания с балкончиками и арками перемежались с современными, из дерева и камня. Но Тила не успела как следует осмотреться. Когда они проезжали через старое кладбище, Джаррет указал на величественный дворец Сан-Маркоса. Неподалеку от него над водой высился форт Марион.

— Сейчас не стоит встречаться с солдатами, — сказал Джаррет, и они поспешили к старому испанскому особняку, снятому им для семьи.

Тила несказанно обрадовалась встрече с Тарой, Дженифер и маленьким Йеном Маккензи, с наслаждением приняла горячую ванну, выпила хересу и надела тонкую ночную сорочку.

После трудной поездки она совсем выбилась из сил.

Тара велела принести девушке на ужин сочную отбивную с гарниром из кукурузы и фрукты. Все показалось Тиле необыкновенно вкусным, и, хотя усталость не прошла, она, откинувшись в кресле, с удовольствием беседовала с Тарой, пока та расчесывала ее волосы.

— Боюсь, газетчики скоро начнут досаждать тебе, — заметила Тара. — Похищение людей индейцами и их пребывание в плену живо интересует читателей.

— Но меня никто не похищал!

— Знаю, поэтому ты и должна поговорить с репортером, сказать ему, что Джеймс Маккензи спас тебе жизнь. Мнение публики далеко не безразлично военным.

Тила схватила Тару за руку.

— Из-за меня Джеймсу теперь грозит еще большая опасность?

— Да, сейчас он изгой, но не из-за тебя, а из-за подлой лжи Уоррена.