— Значит, сражается Дикий Кот. А кто еще?

— Арпейка — ну, ты знаешь, Сэм Джоунз, И Аллигатор здесь со своими воинами. Нас почти пятьсот человек.

— А у белых? Я знаю, что они направлялись сюда. Сколько их?

— Наверное, больше тысячи. Но это не важно. Мы убьем их, заманив в болото. Кровь смешается с грязью.

Помогая парню подняться, Джеймс взглянул на небо.

Солнце стояло в зените. Значит, уже полдень.

Услышав стрельбу, он обернулся. Выстрелы звучали все ближе.

Солдаты шли развернутым строем, хотя видели перед собой болото, поросшее высокой осокой. Лошадей они оставили, поскольку животные увязли бы здесь. Выстрелы следовали один за другим.

Индейцы открыли стрельбу с холма, и белые тотчас ответили им.

Семинолы издали свой устрашающий боевой клич: «Йохи… йохи…» От одного этого звука пробирал холод.

— Уйди с лини огня, Енот, — сказал Джеймс.

— Я не боюсь…

— Постарайся выжить и насладиться свободой. Ступай!

Парень бросился в заросли. Джеймс видел, как первые ряды солдат сомкнулись, чуть отступили и перегруппировались.

Еще один батальон пошел в наступление через болото, стреляя, перезаряжая ружья и снова стреляя… Солдаты падали, истекая кровью, умирали…

Затаившись, Джеймс некоторое время наблюдал за происходящим, потом поспешил к своему коню. Вскочив на него, он заметил, что еще один батальон заходит с правого фланга. Тут Джеймс понял, что вскоре повсюду начнется рукопашный бой. Даже там, где он оставил Типу.

Тила, услышав первые выстрелы, хотела спрыгнуть с дерева, однако Джеймс велел ей ждать. Он умеет сражаться и знает, как уцелеть. Значит, нужно повиноваться ему.

Выстрелы звучали все ближе и ближе. Тила услышала крики на языке мускоги. Она знала несколько слов, но сейчас не понимала, что произносят эти возбужденные громкие голоса.

Раздались крики боли. Стало быть, пули достигли цели. Затем наступила тишина, а потом…

Снова выстрелы и жуткие вопли индейских воинов перед атакой.

Совсем рядом с ней вдруг заговорили по-английски;

— Теперь осторожнее, ребята. Мы отрезаны. Бегите на высотку, прячьтесь за деревьями. Перезарядите ружья и готовьтесь открыть огонь по моей команде.

Тила оторопела, узнав этот голос. Высокий, растрепанный, покрытый грязью и кровью молодой человек вел десяток солдат в рощицу, простиравшуюся перед ней.

Джон Харрингтон!

Его люди быстро заняли позиции, с непостижимой быстротой перезарядили ружья. Они раздирали зубами полотняные мешки с порохом. Металл скрежетал, когда они загоняли пули в ружья.

Семинолы вновь издали боевой клич. Тила обмерла от ужаса и чуть не закричала, — когда обнаженные, раскрашенные индейцы кинулись к холму.

Прогремели выстрелы, и три индейца упали. Три индейца, следовавшие за упавшими, прицелились.

Молодой солдат, стоявший под деревом, вскрикнул: его ранили в плечо. Джон отчаянно выругался, когда пуля угодила ему в руку. Еще один солдат упал, не издав ни звука.

Индейцы были уже повсюду. Начался рукопашный бой.

Солдаты пустили в бой сабли, ножи, приклады. Индейцы наступали. Солдаты сражались отважно. Падали и индейцы, и белые. Джон стоял под дубом, отдавая приказы своим людям:

— Отступайте к востоку, соединитесь с основными силами. Едва солдаты устремились на восток, два индейца бросились за ними. Еще двое уставились на Джона, зловеще улыбаясь. Джон здоровой рукой поднял ружье, как дубинку. Он смотрел в лицо смерти.