Я уронила голову.

    -  Да, - прошептала я.

    Юта взяла два узких кожаных браслета с колокольчиками и завязала их у меня на запястьях.

    При каждом моем движении, как бы я ни старалась этого избежать, колокольчики издавали нежный, мелодичный перезвон. Я беспомощно оглянулась.

    Девушки прихорашивались перед зеркалом, заканчивая последние приготовления. В своих шелках, с колокольчиками и умело наложенной косметикой они выглядели нарядными и весьма привлекательными.

    -  Ты довольно хорошенькая, - заметила мне Юта.

    Я промолчала. Я чувствовала себя подавленной.

    Через несколько минут Юта, остававшаяся в рабочей тунике, поскольку была освобождена от прислуживания за столами, начала проверку приготовившихся к празднеству невольниц. Она давала советы, делала замечания и говорила, что где кому из нас нужно подправить. Она за нас отвечала и хотела, чтобы мы выглядели как следует.

    Вскоре очередь дошла и до меня.

    -  А ну выпрямись, - сказала она.

    Сдерживая раздражение, я выполнила ее приказ.

    Она подошла к сундуку, вытащила из него еще пять маленьких колокольчиков и привязала их к моему ошейнику.

    -  Чего-то не хватает, - заметила она, окидывая меня скептическим взглядом.

    Я решила молчать.

    Она: снова направилась к сундуку. Девушки раскрыли рты от изумления.

    Юта достала из сундука громадные золотые серьги и вдела их мне в уши.

    Слезы градом покатились у меня по щекам.

    -  Это, конечно, не оставит мужчин равнодушными, - усмехнулась она. - Нужно чем-то их поразить.

    Девушки дружно рассмеялись.

    Юта взяла белую шелковую ленточку и несколько раз, не завязывая, обернула ее вокруг моего ошейника.

    Этим она подчеркнула, что я была девушкой белого шелка.

    Инга с Реной рассмеялись.

    -  А вы не смейтесь, - остановила их Юта. - Вы будете помечены точно так же, иначе как бы Рафф и Прон, эти охотники из Трева, в самый неподходящий момент не забыли о том, что и вы - девушки белого шелка!

    Теперь расхохотались остальные невольницы.

    Я с возмущением заметила, что Инга и Рена проявили явное неудовольствие по поводу того, что и их ошейники обмотали белыми лентами. Я не могла этого понять. Неужели они хотели почувствовать себя беспомощными рабынями в объятиях Раффа и Прона? Очевидно, все обстояло именно так, и я снова почувствовала глубокое презрение к их женской слабости. А ведь Инга некогда принадлежала к касте книжников, а Рена прежде вообще была свободной женщиной! Ее даже величали госпожой Реной из Лидиса. Впрочем, стоит ли удивляться: все они рабыни по самой своей природе.

    Мне было приятдо сознавать, что у меня нет с ними ничего общего.

    Но как же унизительно мне, Элеоноре Бринтон из Нью-Йорка, будет предстать перед мужчинами и тем более прислуживать им в подобном одеянии, с колокольчиками на руках и ногах!

    Юта сбрызнула каждую из нас туалетной водой.

    -  Ну, вперед, рабыни! - хлопнула она в ладоши, и девушки побежали к центральной части лагеря, где их встретили радостные, полные восхищения крики мужчин.

    Мы с Ютой остались вдвоем.

    -  Ты тоже иди, - сказала Юта.

    Со сжатыми от злости кулаками, надушенная, в прозрачной шелковой накидке, с колокольчиками, мелодично перезванивающимися при каждом моем движении, я угрюмо побрела к центру лагеря, где возвышался пламенеющий шелками шатер Раска из Трева.