Меня грубым пинком вытолкнули на середину площадки для танцев. Чьи-то руки сорвали с меня шелковую накидку. Я упала на колени и закрыла лицо руками.

    -  Лгунья! Воровка! - посыпалось со всех сторон. - Предательница!

    Музыканты заиграли снова. Я не могла даже пошевелиться.

    Девушки принялись осыпать меня оскорблениями. Послышались возмущенные крики мужчин.

    -  Принести плеть! - приказал чей-то начальственный голос.

    -  Давай, рабыня! Потанцуй для своих хозяев! - крикнула Вьерна.

    Стоя на коленях в самой середине посыпанной песком площадки, я оторвала руки от лица и протянула их к величественно восседающему на коврах Раску. У меня за спиной раздались шаги приближающегося к арене воина. Я заметила у него в руках длинную плеть-семихвостку. Я застонала и снова с мольбой в глазах посмотрела на Раска. Он должен, должен проявить ко мне жалость и понимание! Он обязан это сделать!

    Однако напрасно я ждала от него сочувствия. На лице Раска не дрогнул ни один мускул.

    -  Танцуй, рабыня, - властным голосом произнес он.

    Я вскочила на ноги и застыла с поднятыми над головой руками.

    Музыканты снова ударили в свои инструменты.

    Элеонора Бринтон из Нью-Йорка, бывшая там богатой женщиной, закружилась в варварском танце перед воинами этого жестокого, грубого мира.

    Над лагерем поплыла тихая, наполненная глубокой чувственностью мелодия.

    Внезапно на лицах зрителей я заметила восхищение, граничащее с каким-то благоговейным ужасом. Глаза их пылали. Мускулы напряглись. Мужчины подались вперед. Рабыни замерли в напряженном безмолвии.

    Не зря я проходила столь долгий курс обучения в невольничьей школе в Ко-ро-ба, и не напрасно нас с Ланой считали одними из самых лучших учениц.

    Пляшущие в такт музыке языки костра бросали на меня кровавый отсвет. Сладострастно стонала флейта. В медленную ритмичную дробь барабанов вплетался трепетный перезвон колокольчиков. Обволакивающий меня запах духов обострял чувства зрителей, пьянил разум. Колдовской отблеск золотых серег у меня в ушах зажигал устремленные ко мне взгляды. Пылающая на губах помада будоражила кровь.

    Музыканты наращивали темп. Мелодия стала как-то жестче, ее аккорды зазвучали отрывисто.

    Я продолжала плыть в ее бурных, поглощающих все вокруг переливах.

    Внезапно я осознала ту колоссальную, невероятную власть, которую имеет над мужчинами моя красота, зажигающая их кровь, туманящая разум, сводящая с ума - пробуждающая в них желание.

    -  Она великолепна! - услышала я восхищенный шепот.

    Я заметила произнесшего эти слова воина и в танцевальном движении потянулась к нему всем телом. Он рванулся ко мне, и только схватившим его за руки товарищам удалось удержать его на месте. Я медленно и плавно отошла в другой конец площадки, протягивая к нему ладони, словно изнемогая от боли разлуки с ним - моим возлюбленным.

    Парень заскрипел зубами. По рядам зрителей пронесся стон. Я видела, что даже девушки пожирают меня восхищенными взглядами. Мужчины изнемогали от бушующего в их крови желания.

    Я отбросила голову назад и отдалась пронизывающей все мое тело разбушевавшейся варварской мелодии.

    Из каких-то потаенных глубин моего сознания выплеснулось неведомое мне прежде стремление покорить мужчину своей чувственностью, красотой, женской силой. Да, у меня есть над ними власть - безграничная, не знающая пределов. Я заставлю их страдать! Заставлю умирать от желания!

    И я сделаю это совершенно безболезненно для себя, потому что я - девушка белого шелка!

    Я могла танцевать перед ними как угодно, пытать их своей соблазнительной красотой и абсолютной раскрепощенностью.