— Я устала.

Чариз не обманывала его, хотя благодаря хорошей еде и умелой заботе Акаша чувствовала себя теперь гораздо лучше.

— До Портсмута еще далеко. Неужели вы не могли бы подождать со сном пару минут, чтобы развлечь своего попутчика?

Чариз вздохнула. Она презирала себя за обман. Но у нее не было выбора. Если она расскажет ему правду, он передаст ее в руки правосудия в первом же населенном пункте.

— Я уже назвала вам свое имя и сказала, где живу. Рассказала о несчастье, случившемся со мной сегодня. Хочу скорее попасть к моей тетушке в Портсмуте. Мы всего лишь случайные попутчики. Что еще вам надо обо мне знать?

Она знала, что ведет себя как капризный ребенок, но она так не любила лгать.

В неверном свете фонаря лицо его было как маска. Она понятия не имела, верил ли он ей или нет. Он помолчал, словно обдумывая ее ответ, отделяя в нем правду от лжи, затем заговорил с почти торжественной серьезностью:

— Я должен знать, почему вы так напуганы.

— Разбойники…

Он небрежно махнул рукой.

— Если бы вас действительно ограбили, вы не стали бы прятаться на конюшне. Вы не хотите мне довериться, Сара?

Его тихая просьба нашла отклик в самой глубине ее сердца. Внутри у нее все сжалось, и в этот миг она едва не сказала ему правду. Но тут вспомнила, что поставлено на карту.

— Я… я доверяю вам, — хрипло проговорила она и судорожно сглотнула.

То, что он назвал ее по имени, создало между ними атмосферу близости.

Гидеон откинулся на сиденье.

— Я не могу помочь вам, не зная, от какой беды вы бежите.

— Вы уже помогаете мне.

Чариз сморгнула выступившие на глаза слезы.

Чариз пыталась уговорить себя, что поступает правильно. Гидеон — мужчина, а следовательно, она не могла ему доверять. Но уговоры не помогали. Отец ее был хорошим человеком. И все говорило в пользу того, что сэр Гидеон Тревитик тоже хороший человек.

Чариз взяла себя в руки. Голос ее звучал тверже, когда она сказала:

— Теперь моя очередь задавать вопросы.

Он сложил руки на груди и окинул ее пристальным взглядом.

— Задавайте ваш вопрос.

— Вы женаты?

Он засмеялся несколько натянуто:

— Бог мой, конечно, нет.

Он ответил так, словно она спросила, растут ли у него рога. Его тон удивил ее настолько, что смущение от неуместного вопроса отступило на второй план.

— Вы говорите так, будто это невозможно.

— Поверьте, я говорю правду.

Он выглянул из окна, окинув взглядом унылый ландшафт.

Чариз не сводила с него глаз.

Гидеон повернулся и увидел ее устремленный на него взгляд.

Чариз смотрела ему в глаза. Она видела, что он в смятении. Чариз не была настолько тщеславна, чтобы заподозрить, будто дело в ней. Нет, ее маленькая трагедия лишь краем зацепила его жизнь. Увы, очень скоро он ее забудет.

— Моя очередь. Где ваши родители?

— Умерли, — быстро ответила она, не успев солгать.

— Сожалею.

Она опустила глаза. Здоровая рука непроизвольно сжалась.

— Отец умер, когда мне исполнилось шестнадцать. Мать — три года назад.

— Сколько вам лет?

Она была благодарна ему за то, что он не стал расспрашивать ее о родителях. Ей до сих пор было больно говорить на эту тему.

— Двадцать. Почти двадцать один.

Первого марта она достигнет совершеннолетия. И тогда ей больше нечего будет бояться. Если ей удастся сохранить свободу ближайшие три недели, сводные братья уже ничего не смогут с ней сделать. Ни с ней, ни с ее состоянием.

— Это уже два вопроса.