— Вполне вероятно, что женщины с мужчинами и равны, — произнесла девушка, — но благоразумнее предоставить мужчинам возможность придерживаться обратного мнения. Мы много потеряем, если они станут думать, что мы обладаем такими же способностями, как и они. Почтительность и желание покровительствовать в них просто погибнут. У вас в Ордазе был жених?

Ванесса покачала головой, раскладывая по ящикам комода белье и чулки:

— Мы с дядей вполне довольствовались обществом друг друга.

— Но ведь когда-нибудь настанет момент, когда вы захотите выйти замуж? — Барбара бросила огрызок яблока в пепельницу на столике. — Жить без любви, должно быть, очень тоскливо. К тому же, вы не сможете иметь детей. Я хочу быть любима, но мой мужчина должен обладать мужественностью.

Ванесса с улыбкой обернулась к ней. Слово, которое употребила Барбара, несомненно, означало то же самое, о чем говорил ей дон Рафаэль по дороге в замок. Видимо, эти люди придавали большое значение наличию в представителях мужского пола дерзости и мужества. Склонив голову, она прикоснулась рукой к яблочно-зеленому халату, который мягко поблескивал, облегая ее стройное тело:

— За него я тоже должна благодарить вас, мисс дель Куирос?

— Пожалуйста, называйте меня Барбарой, потому что и я собираюсь звать вас по имени! — Девушка обхватила колени загорелыми руками и улыбнулась.

В ее лице не осталось и тени той угрюмости, которую Ванесса заметила на пляже. Очевидно, в тот раз знатный кабальеро, как она называла своего отчима, был излишне строг с ней, потому что сейчас она производила впечатление открытого и жизнерадостного человека. Ее темные глаза снова обратились к Ванессе:

— Нет, халат не мой. Шелк изготовлен на одной из фабрик дона Рафаэля, так что, халат, видимо, просто образец товара из шелка. Цвет вам идет как нельзя лучше! — Затем, с оттенком неожиданной симпатии девушка добавила: — Вы выглядите так, будто только что сошли с полотна Веласкеса: эти медные волосы, изумрудные глаза, молочно-белая кожа…

У Ванессы перехватило горло от такого комплимента, и она непроизвольно потуже затянула пояс халата. Откровенность этих латинян способна кого угодно привести в смущение!

— Вы были бы правы, сказав это о сеньоре Монтес, — рассмеялась она.

— Вдова ходит раскрашенная, как кукла! — В этом определении сквозила беспощадная жесткость, присущая юности. — Я ни разу не видела ее сразу после ванны. Наверное, тогда ее кожа бывает более смуглой. Вы не находите, что я мила?

— Разве у вас в комнате нет зеркала? — поддразнила ее Ванесса. — Конечно, вы очень хорошенькая. Наверное, это одна из причин, почему ваш крестный не хочет, чтобы вы галопировали по острову, словно мальчишка.

— Это правда, ему хотелось бы, чтобы я вела себя более степенно. — Девушка пожала стройными плечами, ее дерзкие темные глаза смеялись. — Дело в том, что моя компаньонка вернулась в Испанию, чтобы ухаживать за заболевшей сестрой, так что теперь я свободна от опеки и могу бродить по всему острову, как цыганка. Но дон Рафаэль, конечно, скоро найдет другого надзирателя, который будет повсюду сопровождать меня. А сейчас я предоставлена самой себе и наслаждаюсь этой возможностью. Какой человек!

«Да, человек он незаурядный, — про себя согласилась Ванесса. — Наполовину господин, наполовину пират и чрезвычайно серьезно относится к возложенной на него ответственности». В ее воображении возник призрачный образ Лусии Монтес, крепко стиснутой властными объятиями Рафаэля. Она очень красива и обольстительна, Барбара еще слишком молода, чтобы это оценить по достоинству. К тому же, у нее много общего с самим идальго — аристократическое происхождение и, самое главное, что ценят латиняне, темперамент, бушующий, как пламя, скованное коркой льда.