|
— Ей уже не поможешь. Она так обгорела, что ее не вылечить». Она выволокла вопяшую, сопротивляющуюся девушку из огня, не обращая внимания на собственные ожоги, и на миг прижалась щекой ко лбу Бекки, словно затем, чтоб успокоить ее — а затем одним движением вспорола ей горло от уха до уха. Кровь хлынула в огонь, и в трубу поднялся столб дыма. Моргаузу начала бить дрожь — от переполнившей ее нежданной силы. Королеве казалось, будто она заполнила собою всю комнату, весь Лотиан, весь мир… Никогда прежде она не осмеливалась заходить так далеко — и вот эта сила сама пришла к ней, пришла непрошеной. Моргаузе чудилось, будто она бесплотным духом парит над землей. И снова, после долгих лет мира, по дорогам маршировали войска, а к западному берегу причалили корабли с носовыми фигурами в виде драконов, и с них сошли заросшие, косматые люди, и принялись грабить и жечь города, опустошать аббатства, уводить женщин из под защиты некогда надежных монастырских стен… словно кроваво красный ветер несся к границам Камелота… Моргауза не могла сказать, происходит все это прямо сейчас или она зрит картины грядущего. Она крикнула в сгущающуюся тьму: — Покажи мне моих сыновей, отправившихся на поиски Грааля! И тьма заполонила комнату — черная, непроницаемая, — и в ней витал запах гари; Моргауза, не устояв под стремительным натиском силы, рухнула на колени. Дым немного рассеялся, а тьма взволновалась и забурлила, словно кипящая вода в котле. А затем Моргауза увидела в ширящемся свете лицо младшего своего сына, Гарета. Гарет был грязным и уставшим, и одежда его истрепалась в пути, но он улыбался так же весело, как и всегда; а когда свет разгорелся поярче, Моргауза поняла, куда направлен его взгляд — на лицо Ланселета. Теперь уж Гвенвифар не станет за ним бегать — за этим больным, изможденным человеком! Он ведь совершенно седой, а во взгляде чувствуется отголосок безумия, и под глазами залегли морщины… Просто чучело какое то — вроде тех, которые ставят в поле, чтоб отпугивать птиц от зерна! Моргаузу захлестнула давняя ненависть. Это же нестерпимо: ну почему самый младший, самый лучший из ее сыновей так обожает этого человека, почему следует за ним с самого детства — еще с тех пор, как он был мальчишкой и играл деревянными рыцарями?.. — Нет, Гарет, — услышала она голос Ланселета. В тишине, что сгустилась сейчас в комнате, этот голос казался тихим и мягким. — Ты знаешь, почему я не могу вернуться ко двору. Я не стану говорить о собственном душевном спокойствии — ни даже о покое королевы, — но я поклялся, что буду год и день разыскивать Грааль. — Но ведь это безумие! Как ты можешь думать о Граале, когда король нуждается в тебе! Я поклялся Артуру в верности, и ты тоже, за много лет до того, как мы впервые услышали о Граале! Когда я думаю, что наш король Артур сейчас один и нет рядом с ним никого, кроме людей увечных, немощных или трусоватых… Иногда мне кажется, что все это — дело рук лукавого, что он прикинулся силой Божьей, чтоб лишить Артура всех его соратников! — Я знаю, что это исходило от Бога, Гарет, — негромко отозвался Ланселет. — Не пытайся отнять у меня это знание. И в глазах его на миг снова вспыхнул огонь безумия. Когда Гарет заговорил снова, голос его звучал до странности подавленно. — Но разве могут дела Господни играть на руку дьяволу? Я не верю, что это по воле Божьей все деяния Артура должны обратиться в прах — все, над чем он трудился больше четверти века! Ты знаешь, что дикие норманны высаживаются на наших берегах, а когда жители тех земель взывают к Артуру о помощи и молят прислать к ним королевские легионы, оказывается, что послать к ним некого? Знаешь, что саксы вновь собирают войска, а Артур тем временем сидит в Камелоте сложа руки, — а ты печешься лишь о собственной душе?.. Умоляю тебя, Ланселет, раз уж ты не хочешь возвращаться ко двору, так хотя бы разыщи Галахада и заставь его вернуться к Артуру! Если король состарился и воля его ослабела — да простит меня Бог, что я так говорю! — быть может, твой сын сможет заменить его. |
