|
До Пятидесятницы оставалось всего несколько дней, когда в Камелот наконец то вернулся Ланселет. Сперва они увидели приближающуюся процессию, и Гарет, что дежурил на воротах, вызвал всех поприветствовать гостей. Но Гвенвифар, стоявшей рядом с Артуром, не было дела до Моргаузы — разве что в душе ее шевельнулось легкое любопытство: интересно, что привело сюда королеву Лотиана? Ланселет преклонил колени перед Артуром и поведал скорбную весть, и Гвенвифар, взглянув ему в глаза, задохнулась от боли… Так было всегда — всякий удар по Ланселету отзывался болью в ее сердце. Артур поднял Ланселета и прижал к себе; в глазах его стояли слезы. — Милый мой друг, я любил Галахада как сына. Нам всем будет очень не хватать его. Гвенвифар не могла более этого вынести. Она шагнула вперед, не обращая внимания на окружающих, протянула Ланселету руку и дрожащим голосом произнесла: — Я скучала по тебе и рада, что ты вернулся к нам, но мне искренне жаль, что тебе пришлось вернуться со столь печальной вестью. — Отнесите Галахада в ту церковь, где он принял рыцарское посвящение, — негромко приказал Артур своим людям. — Пусть он покоится там; а завтра состоятся похороны, подобающие моему сыну и наследнику. Отвернувшись, король пошатнулся, и Гвидион быстро поддержал его под локоть. Гвенвифар нечасто плакала в последнее время, но при взгля де на лицо Ланселета, столь измученное и изможденное, королева почувствовала, что не в силах сдержать слезы. Что выпало на его долю за этот год, проведенный в погоне за Граалем? Болезни, пост, усталость, раны? Никогда еще Гвенвифар не видела на его лице такой скорби — даже когда Ланселет явился к ней, чтоб сообщить о своем браке с Элейной. Королева заметила, сколь тяжело опирается Артур на руку Гвидиона, и вздохнула. Ланселет сжал ее руку и мягко произнес: — Теперь я даже рад тому, что Артур получше узнал своего сына и оценил его по достоинству. Это смягчит его горе. Гвенвифар покачала головой. Ей не хотелось сейчас размышлять о том, какие последствия это будет иметь для Гвидиона и Артура. Сын Моргейны! Сын Моргейны — наследник Артура! Нет, сейчас это ее не утешит! Тут к королеве подошел Гарет и, поклонившись, сказал: — Госпожа, приехала моя мать… И Гвенвифар вспомнила, что не подобает ей стоять одной среди мужчин. Ее место с прочими дамами. И еще она поняла, что не в силах сейчас сказать ни единого слова утешения — ни Артуру, ни даже Ланселету. — Я рада приветствовать тебя, королева Моргауза, — холодно произнесла Гвенвифар и подумала: «Я ведь солгала Моргаузе — следует ли мне считать это грехом? Может, добродетельнее было бы сказать:» Я приветствую тебя, королева Моргауза, ибо так велит мой долг, но я ничуть не рада тебя видеть. Лучше бы ты сидела в своем Лотиане — или провалилась в преисподнюю, мне это безразлично!» Она увидела, что Ниниана тоже подошла к Артуру — так, что теперь король шел между нею и Гвидионом, — и нахмурилась. . — Леди Ниниана! — холодно окликнула Гвенвифар. — Думаю, сейчас дамам лучше удалиться отсюда. Подыщи покои для королевы Моргаузы и позаботься, чтоб там было все необходимое. Гвидион сердито взглянул на Гвенвифар, но возразить не осмелился. И Гвенвифар, покидая вместе со своими дамами двор крепости, подумала, что в положении королевы тоже есть свои преимущества. Весь день ко двору Артура съезжались соратники и рыцари Круглого Стола, и Гвенвифар пришлось хлопотать над приготовлениями к завтрашнему пиру — которому суждено было оказаться погребальным. Завтра, в день Пятидесятницы, рыцари Артура, уезжавшие на поиски Грааля, воссоединятся вновь. Гвенвифар успела увидеть много знакомых лиц. Но она знала, что многим уже не суждено вернуться: Персеваль, Боре, Ламорак… Гвенвифар чуть мягче взглянула на Моргаузу; она знала, что королева Лотиана искренне горюет по Ламораку. |
