|
— Ты что, вздумал ревновать меня к королю? Ты же сам попросил меня войти к нему в доверие. — Артур и без того владеет многим из того, что по праву принадлежит мне… — Артур — христианин, и мне больше нечего к этому добавить, — отозвалась Ниниана, — а ты — мой возлюбленный. Но я — Ниниана Авалонская, и я ни перед кем не собираюсь отчитываться в своих делах — да, это мое дело, а не твое. Я — не римлянка, чтоб позволять мужчине указывать мне, как мне распоряжаться дарами Богини. А если тебе это не по нраву, Гвидион, я вернусь на Авалон. Гвидион ухмыльнулся; Ниниана терпеть не могла этой его циничной улыбки. — Если найдешь дорогу, — сказал он. — А ты можешь обнаружить, что теперь это стало не так то просто. Но затем циничное выражение исчезло с его лица. Он бережно взял Ниниану за руку и произнес: — Меня не волнует, что будет делать Артур в отпущенное ему время. Он имеет право на счастливые минуты — нечасто они ему выпадали. Гвидион взглянул вниз, на безбрежное море тумана, окружающее Камелот. — Когда туман развеется, отсюда, наверное, можно будет увидеть Авалон и Драконий остров. Он вздохнул и добавил: — Знаешь, некоторые саксы стали переселяться в эти края. Они охотятся на оленей на Драконьем острове, хоть Артур и запретил это делать. Лицо Нинианы посуровело. — Это следует прекратить, и немедля! Драконий остров — священное место, а олени… — А олени принадлежат маленькому народцу. Но Эдвин Сакс перебил их, — сказал Гвидион. — Он заявил Артуру, что они стреляли в его людей отравленными стрелами, и потому он позволил своим воинам убивать всех, кого они только сумеют отыскать. И вот теперь саксы охотятся на оленей — а Артуру придется идти войной на Эдвина. Жаль, что Эдвин дал повод для этого — но честь требует от меня защитить тех, кто уповает на Авалон. — И Артур начнет войну ради маленького народца? — удивилась Ниниана. — Я думала, он отрекся от Авалона. — От Авалона — может быть, но не от мирных жителей этого острова. Гвидион умолк, и Ниниана поняла, что ему вспомнился тот день на Драконьем острове. Гвидион провел рукой по татуированному запястью, потом опустил рукава саксонской туники пониже. — Я вот думаю: уж не должен ли я все таки схватиться с Королем Оленем, вооружившись одним лишь кремневым ножом? — Я ни капли не сомневаюсь, что ты непременно победил бы, если б тебе бросили вызов, — сказала Ниниана. — Вопрос в другом — способен ли на это Артур? Если нет… Она не договорила, и невысказанная мысль повисла в воздухе. Гвидион хмуро произнес, глядя на смыкающийся со всех сторон туман: — Боюсь, тут все не так просто. Здесь повсюду туман — такой густой, что посланцы саксонских королей зачастую не могут найти дорогу сюда… Ниниана! Неужто Камелот тоже уходит в туманы? Ниниана хотела было пошутить, отвлечь Гвидиона от мрачных мыслей, сказать что нибудь успокаивающее, но потом передумала. — Не знаю. Драконий остров осквернен; его жители умирают или уже мертвы; священное стадо стало добычей саксов охотников. Норманны грабят побережье. Не настанет ли день, когда они одолеют Камелот, как некогда готы одолели Рим? — Если бы я узнал об этом вовремя, — произнес Гвидион со сдавленной яростью и стукнул кулаком по ладони, — если бы саксы прислали весть Артуру, он мог бы отправить меня — или еще кого нибудь — на защиту Священного острова, где он стал Королем Оленем и заключил Великий Брак с этой землей! А теперь храм Богини разрушен — а ведь Артуру следовало защищать его даже ценой жизни! — и значит, он лишился права царствовать! Гвидион не добавил: «И я тоже», — но Ниниана поняла, что это его и терзает. |
