— Нам пришлось снять их из-за вас. Вы могли что-то заподозрить, если бы увидели, как колибри на них играют.
Они вошли в дом.
— Много лет назад в этих владениях стояла церковь. Когда на колокольне звонили в колокола, их было слышно во всей округе, — сказала Лина. — До чего же забавно подпевали феи! Они и сейчас иногда исполняют старинные мелодии…
Лина достала из холодильника старомодную молочную бутылку. Кендра села за стол. Экономка налила молока в кастрюлю, стоящую на плите, и принялась добавлять все необходимое. Кендра заметила, что экономка всыпала в молоко не только какао-порошок — она добавляла ингредиенты из разных баночек и горшочков.
— Дедушка говорил, что вы знаете о том человеке, который построил лодочный сарай, — вспомнила вдруг Кендра.
Лина перестала помешивать шоколад и повернулась к девочке:
— Неужели? Действительно, та старая история известна мне лучше, чем кому-либо другому. — Она рассеянно помешала ложкой в кастрюле. — Что именно говорил вам дедушка?
— Сказал, что тот тип увлекался наядами. Кстати, а кто такие наяды?
— Нимфы рек, озер и ручьев. Что еще он сказал?
— Только что вы все расскажете подробно.
— Его звали Пэттон Берджесс, — начала Лина. — Он стал хранителем заповедника в 1878 году, унаследовав пост от своего деда по материнской линии. В то время он был еще молод и очень красив. Носил усики… Кстати, наверху есть его портрет. Так вот, самым любимым его местом во всем заповеднике стало озеро.
— Мне озеро тоже очень понравилось.
— Бывало, Пэттон Берджесс часами стоял на берегу и любовался наядами. Они пытались подманить его поближе к воде — конечно, для того, чтобы по обычаю утопить его. Он подходил ближе, иногда даже притворялся, будто собирается прыгнуть в воду, но всегда оставался вне пределов досягаемости.
Лина попробовала горячий шоколад и добавила в него еще немного порошка.
— В отличие от других гостей, которые считали, будто все наяды на одно лицо, он особо выделял одну нимфу. Он обращался к ней по имени, а на ее сестер и внимания не обращал. Перестал ими интересоваться. Если его любимица не показывалась, он уходил рано.
Лина разлила в две кружки шоколад из кастрюли.
— Пэттон Берджесс влюбился не на шутку! Тогда-то и построил лодочный сарай. Наяды никак не могли взять в толк, что он намерен делать дальше. Он соорудил широкую и прочную гребную шлюпку; на ней он выходил на середину озера и приближался к своей обожаемой наяде… — Лина поставила кружки на стол и села. — Всякий раз, как он отплывал от берега, наяды пытались перевернуть шлюпку, но она была сконструирована очень умело. Наядам удавалось лишь вытолкать ее на середину озера.
Кендра отпила глоток. Восхитительно! Шоколад не холодный, но и не слишком горячий — в самый раз, чтобы пить потихоньку.
— Пэттон упрашивал свою любимую наяду покинуть озеро и жить с ним на суше. Она же уговаривала его прыгнуть к ней в озеро. Видишь ли, выйдя из воды, покинув свою стихию, наяда превращается в смертную. Вот так они уговаривали друг друга больше трех лет.
Пэттон играл ей на скрипке, читал стихи, обещал, что их жизнь станет сплошным праздником. Он выказал такую искренность и такую стойкость, что наяда засомневалась. У него были такие добрые глаза…
Лина отпила еще глоток.
— Как-то раз — дело было в марте — Пэттон забылся и слишком низко нагнулся к воде. Когда он беседовал со своей любимой, другой наяде удалось схватить его за рукав. Он был сильным и вырывался, но в потасовке очутился слишком близко от борта. Две наяды навалились на шлюпку и перевернули ее.
— Он погиб?! — в ужасе спросила Кендра. |