– Когда нибудь ты посмеешься над своими словами. В действительности ты ведь совсем не любишь меня. Ты любишь лишь то, что я могу тебе дать. Я для тебя та тихая гавань, в которой ты можешь на время бросить якорь, отдохнуть и которую без сожаления покинешь, стоит тебе восстановить свои силы. Ты всегда был одним из тех, кого влечет открытое море. Я для тебя слишком безмятежна, и тебе очень скоро снова надоело бы мое общество, как это уже случилось в 79 ом.

– Ты ошибаешься. Мне никогда не было с тобой скучно. Просто тогда я был слишком легкомысленным… Не ценил того, что имел…

– Пойдем ка лучше в гостиную. Мама и Фитц скоро приедут на ленч.

– Нет, давай сначала прогуляемся.

– Под моросящим дождем?

– Но ты же теперь вроде бы провинциальная барышня.

– На самом деле я лишь делаю вид, что это так. Исключительно ради Майлза. Ведь он на пушечный выстрел не приблизится к Лондону. Ты уверен, что не хочешь дать Аннабель шанс? – спросила Фрейя, неожиданно сменив тему разговора. – Могу сказать наверняка, что ты ей очень нравишься.

– У меня кровь стынет в жилах от ее похотливого взгляда, – ответил Люк и заметил, как Фрейя, смеясь, сморщила носик. – Я стал замечать такой взгляд у одиноких женщин, чей возраст приближается к сорока, и слышать громкий бой их биологических часов. Спасибо, Фрейя, за твою заботу, но я пас.

– Настоящая хозяйка должна подумать о том, в чем нуждается каждый из ее гостей.

– К сожалению, того, чего хочу я, ты не в состоянии мне дать.

– И кстати, не стоит заводить подобных разговоров под крышей моего дома, – не растерявшись, парировала она.

– Что то я не припомню, чтобы ты раньше была такой благонравной.

– Теперь я замужем, – сказала Фрейя, делая ударение на последнем слове.

Люк вздохнул.

– Мне нравится вспоминать тебя совсем другой.

– Я не хочу знать, какой ты меня помнишь. – Она снова залилась краской.

– Капот автомобиля, амбар твоих родителей, полночь, летняя пора…

– Ну хватит! Не понимаю, на что ты намекаешь! Я сейчас же готова идти на прогулку. Но сначала давай узнаем, может, кто то захочет к нам присоединиться и остальные тоже решатся на активный променад перед тем, как приступить к уничтожению жареного барашка.

Люку совершенно не хотелось, чтобы присутствующие здесь гости – папаши, мамаши, их дети и собаки – присоединились к ним. В данный момент он меньше всего был расположен к общению с посторонними. Он вообще ни с кем, кроме Фрейи, не хотел общаться. Майлз, типичный землевладелец Бабура, в сапогах и кепке из твида, возглавлял компанию, шествующую вверх по дорожке, что вела к лесу. Его жена покорно следовала на несколько шагов позади него в сопровождении деверя и его супруги. Сам же Люк оказался в компании женщин, идущих по обе стороны от него. Аннабель, на свидание с которой Фрейя его провоцировала, была очень миловидной женщиной, правда, сухопарой. Она напоминала цыпленка, пережаренного в духовке. Прелестная Эмили, чей коротышка муж плелся позади, ведя за руки их детей, была румяной и дородной, как гусыня, которую раскармливают с одной единственной целью – получить ее печень. Люк скрывал раздражение, высоко подняв подбородок, благо его рост давал ему такую возможность, и сверху вниз наблюдал за тем, как мелированные русые кудряшки Фрейи подпрыгивают, когда она пробирается сквозь заросли высокой травы, стараясь не отстать от мужа. Люк не понимал, что она могла найти в Майлзе, пусть он и был довольно обаятельным. Их дети торопливо прошли мимо, за ними вдогонку бежал черный лабрадор. Люк смотрел на золотистые детские волосы и кожу, которые, к счастью, они унаследовали от матери.