Николас давно собирался дать деру, но не знал, как добраться до своей островной родины без денег и маломальских познаний в географии. Из дома его увезли в столь нежном возрасте, что он толком ничего и не помнил о Сицилии, только запах маслин и вкус апельсинов. И еще обычай выкидывать в дни карнавала мебель прямо в окна…

Эльфийка с удивлением опознала в тирзенской ярмарочной толпе знакомого паренька, за искусством которого в обращении с куклами она часами наблюдала по воле Басманова, и позвала парня.

В первый раз тот сбежал…

Второе свидание состоялось в лавке сукновальщика, куда Дрель зашла по каким-то хозяйственным надобностям. Огромный, похожий на гориллу хозяин и два его сына как раз лупцевали Николаса почем зря. Беглый кукольник забрался в распахнутое окно и собирался что-то стянуть, когда его почуяла мерзкая хозяйская собаченция и подняла лай.

Дрель за весьма скромную плату выкупила парня из рук пылающих жаждой мести тирзенцев и привела к своей недавно собранной походной кибитке.

— Вот, Кормак, полюбуйся, — сказала она. — Этот тип наверняка отбился от своих, или, может, сбежал. Возьмем к себе?

— А на фиг он нужен? — спросил Кормак, неприязненно рассматривая незадачливого воришку. — Его еще кормить придется.

— Забыл, как он с куклами обращается?

— Разве только это…

— А ты думал, он мне для любовных утех?

Словом, остался Николас при новоявленном балаганчике.

Очень быстро он освоился, стал ухаживать за лошадьми и вообще выполнять всяческую работу. Вот только дрова рубить не любил. Его тонкие и чуткие пальцы существовали в своей отдельной вселенной, в мире, где не существовало грубых топоров и иных подобных штуковин.

Поскольку Кормаку и Дрели приходилось спешно обучаться общению с европейцами, дело с появлением Николаса пошло быстрее. Тот разучивал певучие русские обороты, взамен поправлял произношение московитских варваров.

В состав бродячего балагана вошли еще два конюха — не поймешь, ляхи, русские или немцы, из той особой породы, что именовалась сервами.

— Как мы втроем спектакли будем разыгрывать? — сокрушался Кормак. — Видала, сколько у итальяшки персонажей кукольных?

— Но чем ты раньше думал, если только сейчас эта мысль в башку запала? — поинтересовалась ехидная эльфийка и добавила: — Ерунда, подойдем к репертуару творчески, сократим две трети персонажей и четыре пятых реплик.

— А прокатит? Все же существуют каноны, правила, взыскательная публика…

— Так кто нас просит сразу идти к взыскательной публике? Для сельской местности сойдет и так, а потом вырастим себе артистов.

— Воровать детей на большой дороге начнем? Откуда возьмем мы людей?

— После первого ознакомительного турне, — солидно сказала Дрель, — вернемся в Россию. А наша страна, как ты знаешь, никогда не оскудевала талантами.

Около месяца они стояли в Тирзене, изучая европейскую разговорную речь, изобретая постановки, переводя стихи Ариосто.

Давно ушла уже из лагеря армия Серебряного. Флот Карстена Роде вел бои у датского берега, а в жизни маленькой труппы ничего не менялось.

Время от времени приходил кривоглазый мастер и приносил очередную куклу. В мастерской стал пропадать и Николас, который, как выяснилось, никогда не видел, как изготовляют его собственный «рабочий инструмент».

Комплект фигур сицилийцы возили с собой, редко обновляя, отдавали в починку мастерам из своей гильдии и никогда не выбрасывали. Случалось, что набор «Роландов» и «Карлов Великих» переходил из поколения в поколение до полного износа.

— Нам такой хоккей не нужен, — заявила Дрель.