— И сколько же злата обещала вам Маржанка? Много ли успела заплатить?

Кривин назвал сумму и Ходкевич присвистнул.

— А не завираете ли вы вдвое, сударь мой разлюбезный?

— Не вдвое, а самую малость, — честно признался Кривин.

Ходкевич вытащил из раструба перчатки-краги аккуратно запечатанный свиток.

— Вот вам рекомендательное письмо к ростовщику городка, мимо которого вы без сомнения проезжали по дороге в поместье. По нему он выдаст вам треть искомого злата. Остальное получите лично от меня, когда справитесь со службой.

— И в чем же она будет заключаться?

— Вы проследуете к северной границе следующим маршрутом.

Пока Ходкевич называл дороги, городки, мосты и развилки, Кривин вглядывался в его лицо, силясь понять, не шутит ли его собеседник.

— На месте вы приступите к патрулированию границы. Хоругвь должна быть готова по первому же приказу вторгнуться в Ливонию и занять следующие замки и переправы…

— Выходит — быть войне с московитами? Славно, давно того требует добрая половина Польши и святые угодники.

— Так вы готовы поднять хоругвь и идти на север?

— Честно сказать, — Кривин привалился к бревенчатой стене терема, — как только я увидел вас, королевского офицера, вместе с гусарами, да услышал про идущее сюда войско, то вмиг смекнул, что придется уходить.

— Вы проницательны, сударь.

— Того требует мое ремесло. Затея пани Маржанки прибрать к рукам столь лакомый кусочек с самого начала казалась мне сомнительной. Но не ведал я, что уйду с золотом и на верную службу.

Слово «верную» он особо выделил.

— Не сомневайтесь в моем слове, — сказал Ходкевич. — Я не собираюсь обманом удалять вас из поместья. Рекомендательная грамота не поддельная, служба на северной границе и впрямь нужна королю. Жаль только, что вы столкнулись в «Тридцати сарацинских головах» не с вербовщиком короля, а со служанкой этой авантюристки.

— Отчего же она авантюристка? Ближайшая родственница Громобоя, выросшая вдали от семьи…

— Сказки все это, Кривин.

Ходкевич засуетился, услышав голос разъяренной вторжением Маржанки, препирающейся с гусарами.

— Сделаем так. Сейчас вы велите своим людям выходить по одному и скидывать оружие на воз. Потом выведете их из города. Ручаюсь честью своей, очень скоро из ворот выедет воз со всей вашей справой. После этого можете вернуться назад. Наверняка вам будет любопытно и поучительно взглянуть на происходящее.

— Непременно. Так я и поступлю.

Гусары расступились, и Кривин направился к помещению, где забаррикадировались его люди.

— Эй, собачьи дети, слушайте меня. Воевать с королем мы не нанимались. А потому — выходите по одному, сабли и прочее кидайте на воз! Это говорю я, ваш голова, пан Кривин.

После недолгой тишины послышался звук раскидываемой баррикады и появился первый ратник наемной хоругви. Оглядев двор, он сплюнул себе под ноги, подошел к возу и швырнул на него нагрудник и алебарду. Немного помявшись, присовокупил к этому и шлем.

— Ступай сейчас же наружу и жди остальных, — сказал Кривин.

— Принесла нас нелегкая в эти сарацинские земли, — проворчал воин, уныло бредя к распахнутым настежь воротам.

— Выше нос! Злато от нас никуда не денется, мы теперь будем на королевской службе.

— Интересная служба выходит, — буркнул воин. — Только что ошейник не успели напялить, и руки скрутить…

Следом за первым потянулись остальные ратники.