Дон был напуган. Он защелкнул ремешки кислородной маски, затем приоткрыл веко одного глаза Хольтца. Плохо. Он одной рукой нащупывал пульс Хольтца, а другой рылся в аварийной сумке. Наконец, он нашел нужный шприц и прижал его к шее инженера. Рама, следивший за действиями Дона, отнял от лица кислородную маску ровно настолько, чтобы разговаривать.

— Укол Алакревира, — произнес Рама, — сердечно-сосудистая стимуляция. Значит, у него…

— Больное сердце? Верно. Не многие знают об этом. Поэтому он и уходит в отставку после этого рейса.

— Как он?

— Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. Был кто-нибудь в этом отсеке?

— Нет, мы никого не увидели. Затем дым добрался до нас.

Из двери отсека вышел матрос с тяжелым огнетушителем в руках. Из сопла огнетушителя все еще медленно капала пена.

— Все в порядке, сэр. Огонь погашен.

Дон поднялся и заглянул внутрь обгоревшей каюты. Стены были закопчены, все вокруг покрыто пеной. На полу виднелись груды обугленных обломков.

— Как мог начаться пожар? Я думал, что корабль полностью пожарозащищен.

— Так и есть, но багаж-то горюч. Горели два чемодана, одежда, обстановка.

— Есть ли у вас какие предположения, из-за чего начался пожар?

Матрос колебался, затем раскрыл ладонь.

— Я не хочу никого обвинять сэр, но вот это я нашел на столе.

На его ладони лежала промокшая пачка сигарет. Дон с отвисшей челюстью несколько секунд молча смотрел на них.

— Отнесите это сами к главстаршине Курикке и подайте подробный рапорт о происшествии, — приказал Дон. — Сначала свяжитесь с рубкой и передайте, чтобы сюда прислали двух человек с носилками.

— Доктор, — позвал Рама, — быстро сюда. Кажется, его пульс становится нерегулярным.

Дон быстро осмотрел инженера и крикнул матросу:

— Отставить вызов. Помогите нам. Этого человека следует немедленно отправить в лазарет.

Главный инженер Хольтц был уже далеко не молод, и его сердечная болезнь, скорее всего, развивалась уже довольно долгое время. Его вполне можно было спасти, но лазарет корабля не был оборудован для этого всеми необходимыми приборами, обычными в расположенных на планетах базовых госпиталях. Здесь не было установки сердце — легкие. И конечно же, здесь не было замороженных органов на случай жестокой необходимости в пересадке. Но Дон сделал все, что было в его силах. Рама Кизим, тоже отравившийся дымом, несмотря на его протесты, тоже был помещен на койку. В маленькой больничной палате оказались занятыми уже четыре койки.

Двумя часами позже Дон вызвал рубку, чтобы получить рапорт, он был врачом, но одновременно командовал этим судном.

— Все локализировано, — отрапортовал Курикка. — Ни возгораний, ни неприятностей с дымом вне этого отсека.

— Как у нас с системой воздухоснабжения?

— Уровень кислорода немного понизился, но ничего страшного. Я только что обследовал груду остатков и обнаружил в них горелую сигарету. Похоже, она вывалилась из пепельницы и подожгла багаж.

Дон на секунду задумался.

— Есть ли на этом судне гауптвахта? — спросил он.

Глаза Курикки распахнулись от подобного вопроса, но ответ был строгим и четким.

— В некотором смысле есть, сэр. Отсек 84В можно задраить снаружи, так что его невозможно открыть изнутри. Ранее этот отсек уже использовали в качестве гауптвахты.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы разыскали обитателя каюты и заперли его или ее в отсеке 84В. Этого человека следует заставить понять всю серьезность нашего положения. Если бы никто не нарушал запрета на курение, несчастный случай никогда бы не случился.