— Он художник, — подметил Дортмундер.

— Был художником, — поправил его Гилдерпост. — Он родился в 1901 и умер в 1972, он был одним из основных представителей школы реки Делавэр, портретистов и пейзажистов, расцвет которых пал на время между мировыми войнами. Он очень прославился и разбогател, путешествовал по Европе, рисуя портреты королевских семей, заработал много денег, разумно делал капиталовложения во времена Великой депрессии, и к моменту, когда началась Вторая мировая, а школа реки Делавэр стала никому ненужной старой шляпой, он был достаточно богат, чтобы перебраться в Турстед, особняк, который он спроектировал сам и построил в горах на севере Нью-Джерси, рядом с рекой Делавэр.

— И семья Муди имеет к нему какое-то отношение, — предположил Дортмундер.

— Рассел Турбуш женился на единственной сестре Бурвика Муди, Эллен, — продолжал свой рассказ Гилдерпост, Он достал из кармана листок из номера мотеля. На нем было впопыхах набросано генеалогическое древо. — Бурвик умер, не оставив наследников, поэтому все потомки должны быть по линии его сестры Эллен.

— Но они же есть, — снова предположил Дортмундер.

— О, да, — Гилдерпост изучил свои записи. — У них одни дочери. У Эллен и Рассела Турбушей было три дочери. Эйлин постриглась в монахини. Опуская детали, Элеонор была лесбиянкой. Единственная, кто остается, — это Эмили Турбуш, которая вышла замуж за Аллистара Валентина в 1946, когда ей было восемнадцать. У нее было две дочери. Старшая, Элоиза, умерла в автокатастрофе, когда ей было шестнадцать. Младшая, Элизабет Валентин, вышла замуж за Уолтера Дея в 1968, и у них родилась дочь, Вивека, в 1970. Элизабет умерла в 1997, когда ей было пятьдесят, и осталась только Вивека, единственная наследница ДНК Муди. Вивека также является единственной наследницей Турстеда, где она сейчас и живет со своим мужем Фрэнком Куинланом и тремя дочерями — Ванессой, Вирджинией и Викторией.

— В Нью-Джерси, — добавил Дортмундер.

— Именно, — сказал Гилдерпост. — С видом на Делавэр, находясь в живописных горах, Турбуш неоднократно запечатлевал это в своих картинах, по крайней мере. Так говорится на сайте Турстеда.

— Поэтому нам нужно попасть в это место, — сказал Дортмундер.

— В Турстед, — вставил свое слово Ирвин.

— Фицрой знает, что это за место, — сказал Дортмундер. Он повернулся к Гилдерпосту: — Мы поедем в это место, как назвал его Ирвин, и украдем расческу Вирджинии, Вивеки или кого-то там еще, и свалим оттуда.

Пока Дортмундер говорил, Гилдерпост почти все это время качал головой. Но потом он озвучил свое несогласие:

— Нет.

— Почему?

— Турстед находится в списке национальных исторических памятников, — объяснил Гилдерпост. — Здесь все строится на некоммерческом доверии. Сам дом и земли открыты для посещения в определенные часы. Помимо картин, стоимостью в сотни тысяч долларов, в доме есть ювелирные украшения, серебряные кубки, редкие дорогие шпильки и другие ценности, которые Турбуш привез с собой из путешествий по Европе. Место очень хорошо охраняется частной охраной и сигнализацией. Куинлансы живут в небольшой части дома, остальная часть отдана под музей, однако все место очень хорошо охраняется. Ты никогда в жизни не сможешь раздобыть эту расческу, Джон. Прости.

— Ужасно, — выдал Ирвин. — Как, черт возьми, обидно. Мы были так близки.

— Твоя идея была прекрасна, Джон, — сказал Гилдерпост, — но этот план не сработает.

— Джон, ты почему, улыбаешься? — удивился Ирвин.