Турстед был единственным домом, который знала Вивека, она родилась здесь как Вивека Дей, дочь Уолтера и Элизабет Дей, внучка Эмили и Аллистара Валентин, и праправнучка Рассела Турбуша, который построил это чудесное место и оставил в наследство своим потомкам бесконечную работу по уходу за ним.

В какой-то степени это была легкая жизнь. Некоммерческая корпорация содержала это место и давала семье прибыль, и кроме того, крышу над головой. Когда был сезон, множество волонтеров вызывались работать кассирами и экскурсоводами, поэтому семье не приходилось следить за тысячами туристами, которые сновали между этажами каждый год. Также репутация Рассела Турбуша давала семье автоматическое приглашение на мероприятия высших социальных кругов в Филадельфии и Нью-Йорке; Вивека могла бы посещать открытие музея каждую неделю, если бы ее это интересовало.

С другой стороны, Фрэнк все больше и больше чувствовал, что Турстед — это своего рода тюрьма, рабство по договору. У Фрэнка была степень МВА, но здесь было не так много работы для него, и тем более все делалось организацией Турстед. Семья никогда не могла уезжать слишком далеко или надолго из дома, к тому же они ничего не могли изменить или добавить в доме, или сделать что-то, что делают нормальные семьи в нормальных домах. Не удивительно, что Фрэнк захотел свое жилье, в Нью-Йорке, и свою работу, со «Стэндард Кемикалс», и свою жизнь, которую он делил, как думала Вивека, с другой женщиной по имени Рэйчел.

Это так называемое временное отдаление длилось уже второй год, Фрэнк довольно-таки часто их навещал и забирал девочек к себе в квартиру в Нью-Йорк, со своими новыми системами и ритуалами. Вивека знала, что Фрэнк был прав, когда говорил, что уезжает из Турстеда, а не от нее. Но почему тогда, черт возьми, она чувствовала, будто он бросил ее?

— Вот, — она протянула список миссис Буннион. — Больше ничего не могу придумать, может вы, что-то добавите?

— Нет, я думаю, мы справимся, — сказала миссис Буннион, потом встала и с этим списком пошла к себе в комнату.

Мы справимся. Вивека встала из-за стола, она чувствовала себя смутно и неопределенно, наверное, из-за приближающейся бури. Она прошла через комнаты в гостиную, где огромные окна выходили на изумительные виды, которые когда-то привлекли Рассела Турбуша. Четыреста акров, принадлежавших организации Турстед, покрывали всю восточную часть склона горы и кусок земли на юге. Отсюда открывался вид на юго-восток, через крутые склоны, впадающие в реку, и потом упирался в скалистое лицо Пенсильвании по другой стороне.

Красный Форд Эксплорер миссис Буннион то появлялся, то исчезал на закрученной дороге внизу.

Одно из окон в этой комнате было сделано из бледно-желтого стекла, через него даже такой день как сегодня выглядел солнечным. Глядя в это окно, красный эксплорер казался ярче, деревья темнее. Вивека вздохнула. С нами все будет в порядке. С нами все будет в порядке, потому что больше ничего не случиться. Интересно, кто из ее дочерей останется в этой тюрьме?

Она чувствовала себя принцессой в сказке, запертой в высокой башне, которая чуть позже стала наполовину матерью-одиночкой трех дочерей. Ее уже давно спас принц, который теперь живет в Нью-Йорке с другой принцессой по имени Рэйчел.

Она увидела, как над Пенсильванией поднимаются тучи снежной бури.

40

Буря добралась до порта Джервис, а Келп и Марч нет. Дортмундер, Тини и мама Марча сняли номера в мотеле на юге города, в котором, как уверил их менеджер, будет полно лыжников на этих выходных, когда пройдет буря.

— Мы должны отсюда свалить до этого времени, — сказал Дортмундер.

Они рано поужинали в ближайшем кафе, частично из-за того, чтобы быть наготове, когда приедут Келп и Марч, но, в основном, из-за того, что мама Марча сильно раздражалась, если не ужинала рано, а никто не хотел, чтобы она раздражалась.