— Ты ведешь себя несерьезно, Анна, — укоризненным тоном произносит она.

О, вот как?

— О чем вообще разговор? — ее ходьба вокруг да около начинает сердить меня. — В чем проблема?

Она фыркает, и я пытаюсь угадать, что взбрело ей в голову на этот раз.

— Как будто ты не знаешь, — ворчливо говорит она и подходит к столу. Мама перекладывает рагу (хотя я не уверена, что это именно рагу) на тарелку и громко ставит ее передо мной. — Ешь.

— Я не голодна, — отодвигаю тарелку. — И нет, я не знаю.

Мама недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди.

— Ты обещала, что не будешь спать с ним, — прямо выдает она.

Я давлюсь воздухом и начинаю громко кашлять.

— Что? — хриплю я, все еще пытаясь избавиться от комка в горле. — Знаешь, о таких шокирующих вещах не стоит говорить с утра пораньше.

Мама наклоняется и ударяет ладонью о поверхность стола. Тарелка жалобно вздрагивает, издавая неприятный звенящий рокот.

— Не надо делать из меня идиотку, — сквозь зубы произносит она, и я вжимаюсь в стул под ее пристальным взглядом.

Закусываю губу в смущении, мои глаза бегают, осматривая забитую барахлом кухню в темных тонах, на потолке которой количество трещин я выучила наизусть.

— Не начинай, — мямлю я и медленно встаю из-за стола.

— Нет, — ее гортанный голос заставляет меня вздрогнуть и замереть. — Ты выслушаешь меня, Анна Элизабет Гарнер.

Я кривлю лицо, когда она произносит мое имя полностью.

— Ты сошла с ума, — мама обходит стол и нависает надо мной, словно купол тьмы и разочарования, намереваясь уничтожить всю мою уверенность и превратить ее в пыль тщетности. — Ты понимаешь, насколько глупо поступаешь, ошиваясь с ним? — она выделяет каждое слово.

— Никто ни с кем не ошивается, — бурчу я вполголоса, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Ты осознаешь , чем твоя интрижка с этим… Россом, — ее верхняя губа дергается от презрения, когда она выговаривает его имя, — может закончиться?

Какого черта она лезет в мою жизнь? Мои отношения с Россом — самое последнее, что должно ее касаться.

— Я… — начинаю раньше, чем планировала, и застываю с разинутым ртом, не зная, что сказать дальше. — Росс и я просто… дружим, — неуверенно продолжаю я. — У нас свободные отношения. И если ты намекаешь на то, насколько я беспечна, то ты… ты не права, мама. Я отдаю отчет своим действиям, ясно? Росс ни о чем не узнает. И я не собираюсь ему ничего рассказывать.

Я быстро закидываю рюкзак на плечо и чувствую, как щекочущая внутренности тревожная нервозность поглощает с каждым мгновением все больше здоровых клеток моего мозга. Поднявшись со стула, я бросаю маме неуверенный взгляд и вздыхаю.

— Это ничего не значит, — говорю я. — Я и Росс… мы просто… мы… все несерьезно.

Я замечаю, как ее лицо смягчается, но острый подбородок по-прежнему выдвинут вперед, а это явный признак того, что она сомневается.

— Мне бы очень хотелось верить твоим словам, Анна, — в полголоса отвечает она. — Правда, — затем шумно втягивает в себя воздух и резко расплетает руки, которые до этого мирно покоились у нее на груди. Она достает из кармана сигареты с зажигалкой. Я не люблю, когда мама курит в моем присутствии. — Но… ты же знаешь, что я могу чувствовать, когда человек лжет? — она сужает глаза и подносит зажженную сигарету к потрескавшимся губам. — И мне не нужны никакие способности, чтобы понять, когда МОЯ дочь врет мне, Анна, — мама делает шаг в мою сторону. — Держись от этого парня как можно дальше, поняла?

— Не надо указывать мне, — ворчу я.