Из тела Хёнчжуна раздался голос Тохёна. Парень точно уже был мертв, но тут медленно открыл глаза и произнес волшебное слово:

– Папа.

Он обнял отца – кожа его была холодной, сердце не билось. Чонхёка передернуло: ему казалось, будто он вернулся в тот день, когда потерял сына. «Нет, нет. Здесь не бояться нужно, а праздновать», – успокоил мужчина себя. Безболезненно отправив в иной мир одну бедную душонку, Чонхёк смог получить любимого сына не в виде комка из плюша и ваты, а в нормальном теле. И тут возник вопрос.

Действительно ли это подходящее тело? Как его можно назвать подходящим, если внутри него не бьется сердце?

Однако Чонхёк тут же задвинул ненужные сомнения подальше. Прямо сейчас ему хотелось чувствовать себя окрыленным от успеха. Радуясь новому телу, Тохён бегал по фабрике, размахивая руками и стуча ногами. Смех сына эхом разносился по пустому пространству. Но Чонхёк чувствовал себя не в своей тарелке. Его Тохён так беззаботно не смеялся…

Мужчина усилием воли нажал на кнопку рациональности. «Он, должно быть, очень рад обрести новую жизнь. Его можно понять. Это точно Тохён», – уверял себя Чонхёк. Скоро Тохён снова начнет ходить в школу, как и раньше будет получать высокие оценки и приковывать к себе чужие завистливые взгляды. В этом весь его сын. С улыбкой глядя на Тохёна, Чонхёк мечтал о том, как они вернутся в свою скучную тихую жизнь. Человек, завладевший телом Им Хёнчжуна, улыбался, обнажая десны. «Такая ли улыбка была у Тохёна?» – подумал Чонхёк и тут же покачал головой. Думать об этом бессмысленно.

Вот только желанная тихая жизнь так и не наступила. С тех пор как Тохён вселился в новое тело, прошло около двух недель. Его кожа начала отслаиваться, появился неприятный запах. Из-за того, что душа попала в уже мертвое тело, сердце вновь не забилось, поэтому оболочка и начала разлагаться. Как у зомби. Тохён постепенно, но все быстрее и быстрее гнил… Сколько ни охлаждай комнату до такого состояния, будто в доме и вовсе нет отопления, сколько ни распыляй антисептик – все без толку.

Спустя месяц Тохёна было уже и вовсе не отличить от потасканного живого мертвеца. В таком виде он не мог ни на улицу выйти, ни в школу ходить. Когда мышцы и суставы полностью сгнили и он уже не мог стоять, Тохён снова вселился в плюшевого медведя. Чонхёк подумал, что так будет даже лучше. Как же все-таки обременительно человеческое тело!

Теперь оставалось разобраться с телом Им Хёнчжуна, находящимся на пике гниения. Чонхёк засунул тинейджера обратно в чемодан, в котором его и получил. Закрыл наглухо, чтобы ни за что не открылся, и передал обратно торговцу. Тот забрал чемодан, вещая о ликвидации последствий и полной конфиденциальности. Всего чемоданов было четыре.

Схема не менялась. Чонхёк каждый раз надеялся, что теперь-то все будет по-другому, что обязательно найдется подходящее тело, и с этими мыслями получал нового ребенка, а спящие ребята, не ведавшие о том, что они скоро умрут, раз за разом отдавали свои тела его сыну. Зомби-Тохён наслаждался краткими мгновениями свободы, контролируя руки и ноги мертвых парней так же, как он это делал с игрушечным телом. Однако вскоре плоть начинала гнить, и приходилось искать новую. В водовороте повторяющихся событий Чонхёк почувствовал, как что-то изменилось. Попадая в новое тело, Тохён больше не звал его папой, даже благодарным взглядом не одаривал. Расценивал все старания Чонхёка как нечто само собой разумеющееся.

В тот день он только-только закончил разбираться с третьим телом. Секретарь рассказал Чонхёку, что сыну его младшего брата ищут жилье. Присутствовавший при разговоре Тохён внезапно предложил:

– Приведи его к нам.