– Погибший сын Хан Чонхёка и мой двоюродный старший брат.

И следом обратился к Хваён:

– Я вспомнил все, что произошло в тот день.

* * *

Долго ли, коротко ли, но признание в итоге подошло к концу. И Тоха спросил:

– Тебя это не беспокоит?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, в нас с Хан Чонхёком все-таки течет одна кровь, мы же с ним родственники.

Затем, выдержав паузу, добавил:

– Ты же сама говорила, что кровные узы – это связь, которую невозможно увидеть, но и невозможно разорвать. Получается, я племянник твоего заклятого врага. Фактически он и Чон Хёнмина убил.

Между ними повисла странная тишина. Тоха ждал ответа Хваён, склонив голову к земле словно грешник. Он подумал, что задавать подобные вопросы после и так запоздалого разговора было не очень правильно с его стороны. Что он слишком поспешил, ведь ей, чтобы просто осознать правду, требовалось время. Тоха испытывал угрызения совести за то, что каждый раз делал что-то не так, а потом жалел об этом. «Может, притвориться спокойным и сказать, что она может дать ответ позже? Но когда наступит это “позже”? Если я сделаю вид, что для меня это не так важно, она ведь поймет», – размышлял парень. Хотя уже сейчас его покрытые шерстью коротенькие ножки тряслись от волнения.

Не было ни единого признака, что эта тишина когда-нибудь закончится. Тоха хотелось, чтобы Хваён сказала хоть что-нибудь. Вот как, оказывается, чувствуют себя преступники в ожидании приговора. Окончательно потеряв терпение, Тоха медленно поднял голову и взглянул на девушку. Лицо ее абсолютно ничего выражало – она только разомкнула пересохшие губы, но дикий хохот так и не дал ей заговорить.

Этот внезапный смех вырвался у Тохёна. Он смеялся громко, на весь дом, будто в припадке – на лице то ли радость, то ли отчаяние. Казалось, он либо издевается, либо рыдает. Не заботясь о том, что Тоха отчаянно ждал ее ответа, Хваён встала с кровати и начала рыться в сумке. Едва скрытый намек на смену темы.

«Да, – подумал Тоха, – ей будет трудно ответить сразу». Сейчас голова Хваён должна быть забита лишь стремлением узнать правду и совершить месть. Тоха подавил беспокойство и подошел к ней. Лучше воспринимать это так, будто ему дали испытательный срок.

– Что ты ищешь?

Хваён ответила, даже не взглянув на него:

– Хочу кое-что проверить. Чон Хёнмин. Фабрика мягких игрушек. Заброшенная фабрика…

Хваён достала из рюкзака гроссбух и раскрыла его. Под фотографией Чон Хёнмина, которого видел Тоха, значилась подпись – «фабрика». К Тоха вернулись воспоминания, и если он рассказал правду, то получается, что «фабрика» – это та самая фабрика игрушек, где Хан Чонхёк укладывал в чемодан труп. Фабрика игрушек. В Вольпхёндоне изначально было много промышленных предприятий. Однако после того, как его исключили из программы по реновации, территория оказалась на долгое время заброшена, и множество зданий теперь имели опасность обрушения. Поэтому даже бандиты из квартиры 303 туда так просто не совались. Хваён пробежалась по учетной книге и проверила надписи под каждой фотографией. Слово «фабрика» встретилось пять раз. Чон Хёнмин, Пак Чунхо, Ли Тачжун, Сон Хёнчжин, Им Хёнчжун. Все как один – худощавые парнишки. И если упорядочить вновь обретенные Тоха воспоминания…

1. Он увидел Чон Хёнмина в комнате Тохёна. 2. Появился плюшевый медведь, который привел Тоха на фабрику игрушек. 3. Там он увидел, как Хан Чонхёк укладывает мертвое тело Хёнмина в чемодан. И заметил минивэн У Ёнчжина.

Наконец удалось найти связь между Чонхёком и Ёнчжином. Судя по данным из гроссбуха и шумихе в новостях, Ёнчжин был торговцем живым товаром, который продавал подростков без опекунов.