Путей к спасению нет. Позади Питера тупик — ванная. Все трое медленно наступали на него. У одного, как заметил Питер, в правой руке поблескивает кастет. Питер попытался защититься от удара железного кулака и, потеряв равновесие, свалился на кафельный пол ванной. Вихрем налетела боль, по через секунду — другую Питер, к счастью, потерял сознание под яростными ударами ботинок и тычками железного кулака и уже не чувствовал ничего. Перед глазами поплыла красноватая тьма, и он провалился в небытие.

В ушах гудело. Питер попробовал шевельнуться и закричал от боли. Свет везде выключен, кругом темно. В квартире мертвая тишина. Он окоченел от холода на кафельном полу. Все тело до последней клеточки болит. Застонав, перевернулся на живот. Опёршись ладонями об пол, привстал на колени. Нащупав раковину и держась за нее, встал на ногу. Включив свет, он уставился па серое лицо в зеркале. Последнее, что ему запомнилось перед тем, как его смел вихрь ударов: он прикрывает голову руками. На лице синяков нет, но оно искажено от боли.

Питер дернулся, его вырвало.

Он спустил воду, прыгпул. к двери в спальню — и опять упал. Боль жгла Нестерпимо. Постанывая, пополз к кровати. В ладонь что‑то вонзилось: осколок разбитого магнитофона. Подобравшись к ночному столику, Питер потянулся к выключателю и огляделся, ища протез. Эти подлецы унесли его! Душили слезы ярости и бессилия. Кое‑как вскарабкавшись на кровать, он лег, тяжело отдуваясь. Дрожа от холода, прикрылся одеялом и, дотянувшись до телефона, набрал номер лейтенанта Максвила. Тот ответил сразу же.

— Питер говорит. Мне… мне нужна твоя помощь, Грэг.

— Само собой. Что случилось?

— Мой телефон подключен, — сказал Питер. — Весь паш последний разговор слышали. Давно мы с тобой разговаривали, Грэг?

— Что с тобой? Полтора часа назад.

Питер знал, что пробыл без сознания долго.

— Меня захватили врасплох, когда я из душа выходил. Трое гангстеров, на лицах чулки. На мне места живого нет!

— Еду! — бросил Максвил, голос его стал жестким.

— Грэг! Лезь через забор. Эти сволочи уволокли мою ногу. Не сумею открыть тебе — до двери не добраться.

— Ну мерзавцы!

Питер лежал на спине, плавая в море боли, его колотило даже под одеялом. Ясно, не от холода — летний вечер был теплый. Его трясло потому, что каждый нерв протестовал против зверского избиения.

Показалось, прошла вечность, когда наконец открылось французское окно, и Питера окликнул Максвил. Лейтенант вошел в спальню, и Питер увидел — сразу полегчало, — что тот несет протез.

— Кинули в саду, — сообщил Максвил. — Обезоружили тебя, побоялись, вздумаешь еще за ними гнаться.

Питер через силу сел. Максвил присвистнул:

— Чем это они тебя так, дружище? Железными прутьями, что ли?

— Кастетами.

С протезом Питеру стало чуть легче. Он встал, постанывая, и проковылял к шкафу, ухитрился натянуть брюки и накинул теплый халат.

— Выпить бы.

Он направился в кухню, на полпути передумал, почувствовал, как его поддержала сильная рука Максвила, и дотащился до кресла. Максвил без слов исчез в кухне и вернулся с бутылкой «Джека Даниэла» и двумя стаканами. Питер жадно выпил, ощущая, как растекается по телу тепло.

— Ну, рассказывай, — бесстрастным профессиональным тоном велел Максвил. Он чуть улыбнулся. — Слышал, люди седеют за одну ночь, но с тобой что?

— Мой блестящий план маскировки, — горько вздохнул Питер.

— Почему ты решил, что телефон подслушивают?

Питер объяснил: шуточка насчет привязанности Максвила, Пока он рассказывал, Грэг копался в аппарате.