Шины «ягуара» взвизгнули, когда он срезал поворот, и Питер понял, что надо срочно брать себя в руки, не то разобьешься, ничего не успев. Надо сбавить скорость, иначе арестует первый же служака — полицейский. Сняв с руля руку, Питер размял ее, потом — другую. В руль он прежде вцепился с такой силой, что занемели пальцы.

В три часа ночи в Дарьене, конечно, пусто. Он проехал по боковой дорожке, шагов за триста до каменных ворот затормозил и выключил фары. Нашарив в чемоданчике лейкопластырь, Питер сунул его в карман. Выбравшись из машины, постоял с минуту — выжидал, пока отойдут затекшие ноги.

Бледная луна уже начала прятаться, по света еще хватало, он мог оглядеться, пробираясь через придорож ный лесок. Двигался он очень медленно, сторожко, чтоб не треснула ветка, не хрустнул в темноте случайный сучок. Без конца останавливался, прислушиваясь, чувства были обострены до предела. Тишь мертвая, но вдруг резко вскрикнула ночная птица, да так близко, что от неожиданности он чуть оземь не грохнулся.

Наконец он подобрался к какому‑то пригорку: с него уже видно крышу сказочного домика Корал. Он лег плашмя и некоторое время лежал, притаив дыхание, наблюдая. Где‑то поблизости или загорелый садовник, или его напарник. Вряд ли бродит вокруг дома. В такой‑то час. Корал пленница, в общем, добровольная. Она спит, а охранник устроился где‑нибудь неподалеку от парадной двери. Питер выжидал, глаза у него слезились от напряженного вглядывания. Встрепенулся: вот он, признак жизни, — крошечная точка света, то вспыхивающая, то гаснущая. Это страж закурил сигарету, сидя именно там, где Питер и предполагал: у палисадника, напротив парадной двери коттеджа.

Питер поднялся и снова пустился в путь. Придется обогнуть дом. Подъездная дорожка просматривается с того места, где располояшлся страж. Когда тот затягивался поглубже, загоралась красная точка. Опять мучительно медленное бесшумное продвижение. Питеру понадобилось добрых двадцать минут, чтобы обойти сторожа сзади. Дюйм за дюймом он приближался. За несколько шагов он различил, что охранник сидит на раскладном стуле. Оставалось пройти всего ничего, когда под ногой у Питера треснула ветка. Охранник обернулся, увидел силуэт, вскочил и рванулся к кобуре. Рукояткой своего пистолета Питер стукнул его по лбу — точно в переносицу. Раздался тошнотворный хрустящшт звук. Охранник свалился. И остался лежать лицом к бледному небу. Питер разглядел, что это не загорелый. Он вытащил лейкопластырь, оторвал кусок и заклеил охраннику рот. Перевернув на живот, обмотал ему лодыжки и, заведя руки за спину, склеил запястья.

Он медленно, осторожно попробовал дверную ручку. Заперто. Но Питеру были знакомы деревенские привычки. Двери — и парадные и черного хода — запирают, но десять против одного — никто и не подумает запереть окна. Окна в комнате Корал наверняка не заперты.

Он обошел коттедж и увидел, что они, как он и предполагал, открыты, только жалюзи опущены. Подойдя поближе, Питер заглянул. Темные волосы Корал разметались по подушке, лежит она спиной к нему, одну руку закинув за голову, дышит ровно.

Питер осмотрел жалюзи и вздохнул с облегчением: задвижки прикреплены с внешней стороны. Он отодвинул их и попытался поднять жалюзи: не вышло. Достав ключ от автомобиля, он ухитрился поддеть из‑под низу. Сработало: чуть скрипнув, жалюзи под напором поднялись. Корал не шевельнулась.

Осторожно подтянувшись, Питер перебрался через подоконник. Быстро подойдя к кровати, оперся о край коленом и зажал Корал рот.

Та проснулась и тотчас принялась вырываться. Борьба была короткой: в свете луны она узнала Питера. Оп приложил палец к губам, призывая к молчанию. Корал замерла. Питер прилег рядом, совсем близко, его губы у самого ее уха.

— Ни звука, куколка, — зашептал он. — Вставай, одевайся — и пойдем. Никаких вопросов, пока не выйдем, Тише.