– Вот это зверюга! – Северянин отломил большой кусок свежего хлеба. – Где это вы его поймали?

Женщина, сидевшая напротив него за столом, ответила. Не потому, что вопрос был обращен именно к ней, а потому, что у всех мужчин, сидящих поблизости, рты были набиты едой.

– Его взяли в лесу далеко отсюда, где Хрутарский хребет начинает подниматься к небесам. – Она изящно отпила из своей кружки. – Вблизи нижнего склона горы Сказе. Понадобилось две группы мужчин, чтобы стащить его вниз на веревках, и три, чтобы привезти на санях в Незербре.

– Нелегкий подвиг. – Эхомба, как всегда, говорил совершенно спокойно. – А что оно делало?

Женщина моргнула, посмотрев на него бойкими глазками, но в ее голосе зазвучало непонимание.

– Делало?

– Когда его поймали. На кого оно нападало или угрожало?

Плотный мужчина, сидевший рядом с ней, прочистил горло и ответил:

– Оно ни на кого не нападало и никому не угрожало, дружище. Уж я‑то знаю: я был там. – Он гордо ухмыльнулся. – Я был одним из дровосеков, которые его приволокли. Какая силища! Тварь дралась с нами, как безумная. Дикая, нечистая зверюга.

Эхомба подумал:

– Но ведь в лесу наверняка полно животных. Зачем же забирать этого оттуда, где оно жило, и волочь сюда, в Незербре?

– Потому что оно не полезное, – встрял в разговор другой мужчина. – Вапити или там кролик, птицы и грызуны – они все полезные, все съедобные. – Куском свинины он показал в направлении безмолвной клетки. – Достаточно только посмотреть на эту штуку, и сразу ясно: есть его нельзя.

Пастух понимающе кивнул:

– Тогда зачем же беспокоиться и тащить его в такую даль?

Несколько едоков обменялись недоуменными взглядами.

– Как зачем? Потому что его присутствие оскверняло наш лес! – заявила другая женщина. Ее объяснение было одобрено гулом сидящих поблизости.

Заговорил самый старший селянин из присутствующих:

– Учения Трагга гласят, что лес и все в нем находящееся принадлежит нам, жителям Незербре. Мы следуем этим учениям, и они нам подходят. Трагт очень доволен. Нам принадлежат деревья, которые мы рубим, орехи и ягоды, которые мы собираем, животные, которых мы едим. Всему надо найти употребление – или уничтожить. – Его земляки хором затараторили: «Правильно!» – Вы сами видели, как чисто в нашем селе. Это потому, что мы обязательно избавляемся от всего бесполезного.

– Очень интересно, – согласился Эхомба. – А как насчет нас?

Сидевший рядом с ним Симна поперхнулся. У Накера забегали глаза, и он начал нервно барабанить пальцами. Однако тишина, наступившая за столом, тянулась не более секунды или двух. Ответил старик:

– Чужестранцы приносят рассказы об иных землях, новые знания и занимательные истории. Это полезные вещи. Мы их приветствуем, поскольку сами не путешествуем. – Оглядев стол, он усмехнулся и кивнул. – А зачем? Кому охота покидать Незербре?

На сей раз одобрение было не только общим, но и громогласным и радостным. Эхомбе показалось, что выкрики были даже несколько преувеличенными, хотя среди общего добродушного гвалта сказать наверняка было трудно.

– Если этот зверь бесполезен, зачем вы его тут держите?

– Бесполезен? – Поднявшись со своей скамьи, худенький юноша взял со стола небольшую тарелку с объедками. – А вот погляди‑ка! – Он размахнулся и швырнул ее в клетку. Тарелка, описав изящную дугу, ударила в массивную волосатую спину прямо между лопатками и отскочила в сторону.