Сев на место, молодой человек от души расхохотался. Его соседи смеялись вместе с ним.

– Оно нас развлекает, – донесся сквозь повальное веселье голос женщины, которая заговорила первой. – Позволяя детям кидать в него разные вещи, мы приучаем их меньше бояться зверей, обитающих в лесной чаще. Так мы выполняем заветы Трагга и следуем примеру, который давным‑давно Он Сам нам явил.

Кто‑то передал пастуху тарелку, наполненную кусками жира, срезанного с многих кусков мяса.

– Возьми, дружище. Давай запусти в него!

Эхомба с мягкой улыбкой покачал головой:

– Я очень ценю ваше великодушное предложение, преисполненное духом глубокого дружелюбия, которое восхищает нас здесь, в Незербре, однако, поскольку я не могу считаться истинным последователем Трагга и удручающе мало знаком с его учением, с моей стороны было бы слишком большой дерзостью участвовать в одной из церемоний. Давайте лучше не будем ее портить.

– Что значит портить? – Под аккомпанемент ободряющего крика и визга одна из сидевших за столом женщин встала и кинула тарелку. Ее рука оказалась не такой точной, как у юноши. Тарелка не долетела и со звоном упала около клетки, вызвав добродушное веселье. Тем не менее усилия женщины были вознаграждены рукоплесканиями.

Сохраняя на лице непроницаемое выражение, Эхомба поднялся с лавки.

– Не знаем, как вас и благодарить за столь восхитительный вечер, за то гостеприимство, которое вы нам оказали. Но мы утомлены после долгого дневного перехода, а завтра снова должны отправляться в путь. Так что мы, пожалуй, пойдем спать.

– Утомлены? – Подняв свой недавно наполненный стакан, разошедшийся Симна приветствовал им новых приятелей а столом. – Кто это тут утомился?

Глянув вниз, пастух положил другу ладонь на плечо. На удивление тяжелую ладонь.

– Завтра мы должны начать переход через Хругарский хребет. Необходимо набраться сил.

– Эй, братец, я как раз и набираюсь, – проговорил Симна сдавленным голосом и резко стряхнул длинные пальцы пастуха. – Этиоль, я – твой друг и наперсник, а не один из твоих деревенских пацанов.

Рядом с ним Накер решительно поднял кружку.

– Я тоже ничуть не устал. Даже не помню, когда в последний раз я так чудесно проводил вечер! – Он неуверенно отхлебнул из своего сосуда. Не услышав ни от кого возражений, он отхлебнул побольше.

– И я. – Симна улыбнулся суровому пастуху. – Вечно ты такой озабоченный, братец. Примени‑ка свое волшебство и поспи сразу за нас троих!

– Может, я так и сделаю. – Эхомба, разочарованный товарищами, встал и направился к выходу из корчмы, предоставив спутников самим себе.

Двое мужчин, сидевших напротив, перегнулись через стол с недоверчивым видом.

– А твой друг действительно волшебник?

Симна глотнул из стакана, не обращая внимания на то, что Накер снова неуклонно напивался. Более того, маленький человечек и не думал останавливаться или хотя бы замедлять темп.

– Лично я в этом совершенно убежден, хотя если так, то он самый странный из них. Все твердит, будто он всего‑навсего пастух, и отказывается пользоваться волшебством, даже чтобы спасти собственную жизнь. Все, дескать, зависит не от его чародейства, а от того, что ему надавали в дорогу деревенские старухи. – Северянин взглянул на главный вход, но Эхомба уже исчез, направляясь в конюшню на задворках, где спал четвертый член их компании. – Я немало путешествовал и повидал мир. Встречал множество странных парней, но этот, клянусь тенью Гискрета, самый чудной и загадочный из всех.

Закончив свое объяснение, Симна немного помолчал, пожал плечами и прикончил содержимое стакана.