По крайней мере для Симны ибн Синда и Алиты. Сон Эхомбы неожиданно потревожили.

Она – то есть видение – была очень высокой, хотя и не такой высокой, как пастух. Ее кожа напоминала слоновую кость и блестела, как тончайший шелк. На него глядели огромные сапфировые глаза, а черные волосы, сверкавшие как бриллианты, обрамляли широкие скулы. Под кружевным темно‑красным платьем тело ее было совершенно голым и таким зовущим, словно пуховая перина в студеную зимнюю ночь.

Ее губы раскрылись, и само это движение казалось приглашением к страстной любви, хотя не послышалось ни единого звука. Тем не менее он понимал, что она зовет его, широко раскинув руки в мольбе. Ее глаза и поза, ее руки и поразительное тело под платьем красноречиво говорили Эхомбе, что она обещает ему все, абсолютно все, если он освободит ее из теперешнего заточения.

Смущенный этим одновременно сладострастным и невинным призывом, Этиоль тревожно застонал во сне и начал метаться по мягкой траве. Ее руки потянулись к нему, и длинные легкие пальцы коснулись его щеки, потом шеи, потом груди. Она соблазнительно улыбалась, будто сами звезды приглашали его закружиться вместе с ними в горячем величественном хороводе. Эхомба почувствовал, как его обняли, и во всем теле поднялся жар, словно пар в котелке.

И тут он ощутил присутствие кого‑то рогатого, смутно и зловеще вырисовывающегося над ними обоими. Второе видение тоже не могло говорить, однако многое было понятно по пылающим глазам и стиснутым зубам. Потупив глаза, видение прорицательницы отпрянуло, оторванное ужасной невидимой силой. На ее месте возникла угрожающая фигура в шлеме. Она заслонила свет, но были видны два темных облачка, которые крались следом у ее каблуков, жадно обволакивая их.

– Этиоль. Этиоль!

Омерзительная фигура теперь трясла его, ожесточенно толкая туда‑сюда, и Эхомба был не в силах остановить ее. Трясла и… Нет, руки на плечах у Эхомбы были твердыми и настоящими и принадлежали царству яви.

Он открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо Симны. Вокруг по‑прежнему было темно. Звезды, не способные подолгу оставаться на одном месте, передвинулись. Однако рощица не изменилась, не потревоженная отвратительным вторжением. Поблизости, свернувшись на боку, лежал огромный черный кот и мягко похрапывал.

Северянин сел на корточки.

– Не знаю, что ты там видел во сне, но хотел бы, чтобы мне такое приснилось.

Эхомба приподнялся на локте и обдумал то, что ему привиделось.

– Первая половина была хорошей…

– Ага!.. Значит, женщина. Твоя жена?

Эхомба отвел взгляд.

– Нет. Это была не Миранья.

Обрадованный Симна хлопнул себя по колену, демонстрируя удовлетворение.

– Клянусь Геуваром, ты все‑таки человек. Расскажи, какая она?

Эхомба неприязненно посмотрел на товарища.

– Лучше не надо. Мне не понравилась моя реакция.

– Это же был всего лишь сон, братец! – Северянин захихикал над замешательством своего сдержанного спутника. – Мужчина, женат он или нет, не виноват в том, что собственный сон доставил ему удовольствие. Сновидение не является наказуемым деянием – что бы там ни думали женщины.

– Дело в другом. Симна, это была не просто женщина. Это была она.

– Ага… Выходит, это был вещий сон. – Улыбка на лице северянина сменилась мрачной озабоченностью. – И что ты из него понял?

– Практически ничего. Ей откуда‑то известно, что мы идем ее спасать. И все. И она еще более восхитительна, чем даже тот образ, который мы видели ночью над костром в степи.

– Такая красивая, – пробормотал Симна, устремив вдаль отсутствующий взгляд.