|
Однако у вас всегда настолько богатый выбор… – Липранди развел руками и лишь после того присел в одно из массивных кресел. – Так ведь связи с родиной, – усмехнулся в седые усы де Гюсак. – Вы можете представить настоящего француза без хорошего вина? Я тоже не могу. Очень долго приходилось отказывать себе в подобном удовольствии. Зато теперь могу себе позволить маленькую слабость. Благо, кое-какие связи на родине образовались. Вино, разумеется, действительно было великолепным. Липранди с удовольствием вдохнул аромат, а затем сделал небольшой глоток. – Вот! – подвел итог хозяин. – Даже не спрашиваю, все чувства написаны на вашем лице. – Зачем же таить невольное восхищение? – улыбнулся Иван Петрович. Он частенько был скрытен, однако не в подобных же случаях! – Знаете, когда я держу в руках бокал, то поневоле вспоминаю милую сердцу Францию, – вздохнул де Гюсак. – Какая земля! А Париж! Вы же были в Париже, Жан! Липранди оставалось лишь кивать. Он не торопил хозяина. Придет время, сам скажет, зачем срочно просил навестить. Пока же пусть предается привычной ностальгии. У каждого человека имеются свои маленькие слабости. Тем паче – разговоры о Париже звучали с самого момента их знакомства. Тому уже лет семь, а то и восемь. – Мои люди видели в городе Ортьяго. Раздумывал Липранди лишь мгновение. – Бывшего эмиссара так называемого Мексиканского республиканского правительства при Миньи? Который потом еще успел немного набедокурить на просторах? – Его самого, – де Гюсак не удивился памяти приятеля. Липранди, казалось, помнил все и всех. – Успел пограбить и идейно, и безыдейно – на любой вкус. – Имеется циркуляр – за прошлые повстанческие дела не привлекать. Если не ошибаюсь, последние годы Ортьяго не был замечен ни в чем. И, кажется, нигде. Де Гюсак покрутил бокал в руке, смакуя, отпил глоточек и лишь затем согласился: – Верно. Последние года три никаких известий о нем не было. Могу ошибиться, специально не интересовался, но, кажется, Ортьяго успел поискать золото, затем ненадолго появлялся в Луизиане. Сведения фрагментарны, ничего существенного. – Но хоть чем он теперь занимается? – поинтересовался Липранди на всякий случай. Маловероятно, чтобы де Гюсак успел выяснить многое о былом революционере, но чем черт не шутит? – Сейчас Ортьяго служит управляющим у месье Лавренкова. Может, знаете такого? – К некоторому удивлению полковника, отозвался хозяин перед очередным заслуженным глотком бургундского. – Знаю я Лавренкова, – вздохнул Липранди. – Вольнодумец, вольтерьянец, либерал. Все носится с идеями создать нечто особенное. Этакую коммунию свободного труда в соответствии с учениями утопистов. Но – не опасен. Мечтатель, который никогда не дойдет до дел. Разве что начнет укрывать кого-нибудь. Хотя Ортьяго вполне может скрывать перед нынешним хозяином прошлое. Зачем лишние хлопоты? – Может. Может, и нет. Асиенда Лавренкова дальше прочих от Сан-Антонио, поселений там крайне мало. При желании немалую банду укроешь, и никто не заподозрит. – Предполагаете?.. – чуть напрягся Липранди. – Вряд ли. Но совсем не исключаю, – де Гюсак допил вино, вновь разлил в бокалы и дополнил: – В будущем. Сейчас там одни работники, если не считать нескольких людей Ортьяго. Наверно, я просто стал чересчур осторожным, и былой карбонарий элементарно решил укрыться в спокойном месте на некоторое время от любых властей. Угар свободы с возрастом проходит. Через пару-тройку лет объявится законопослушным подданным. С капиталом. Приобретет земли да будет рачительно хозяйствовать. И получится, что я потревожил вас, Жан, зря. – Почему же зря? – возмутился Липранди. – Имея прекрасное вино – и не позвать старого приятеля, и где-то даже начальника… Карибское море. |
