– Скажешь, что сам, случайно. Перезаряжал. Про нас заикнешься – из под земли достанем. И тут уже одним яйцом не отделаешься. Запомнил? Ну вот и славно.

Оставив прокурорского в полном шоке, Ричер и Ласка покинули номер.

* * *

Из гаража Шульгу выводили те же самые два мента. В отличие от продвинутых эсбеушников, действовали они по старинке: мешок на голову не натягивали, приковали наручниками к одному из давешних конвоиров.

Ослепительное полуденное солнце заливало жаркими лучами двор блокпоста. За забором все так же гудела трасса да изредка перекрикивались водители с постовыми. На площадке у гаражей, помимо приветливо распахнувшего дверь автозака, стояла еще машина. Сарай универсал, не то шевроль, не то опель, кто их с нынешними стандартными дизайнами различит… У «сарая» сгрудились четверо мужиков титушной наружности. Спортивный прикид, короткие стрижки. Нелепые в такую жару куртки олимпийки. Хотя, если под ними прятать что то не табельное, то можно и попариться потерпеть. На шеях поблескивают жлобские цепи, от которых герои ювелирной рекламы «Золотой век» пришли бы в тихое охренение. Мужики, поигрывая печатками, бросали угрюмо оценивающие взгляды на Шульгу и ждущий его автозак. И вот хрен его поймет – то ли это местные бандиты, приехавшие на блокпост «порешать вопрос», то ли ментовские опера.

– От бля! – ругнулся, закрывая дверь гаража, второй конвоир.

– Шо такое?

– Да приспичило! Шаурму, походу, опять Ашот подсунул несвежую. Вот что, вы пока посидите, я быстро!

Расслабились менты, подумал Шульга. Впрочем, как ни странно, ничего удивительного здесь нет. Давно, еще в позапрошлой жизни, приятель из УБЭПА ему рассказывал, что невзирая на то, что распевают в блатных «шансонах», задержанные почти никогда не сбегают. «Даже если ты ему дверь нараспашку откроешь и выйдешь на полчаса покурить, будет сидеть как зайчик. Побеги из под стражи – случаи единичные. Некоторые на пенсию уходят, ни разу с таким не столкнувшись». Так что расслабуха ментов понятна. Подозреваемый окучен, допрошен, куда он, по их мнению, денется.

– Ладно, давай, пошли! – прерывая мысли Шульги, громко, нарочито грубо дернув наручником, рявкнул мент.

Они двинулись к автозаку. Конвоир неожиданно тихо заговорил:

– Слухай, ты ж, я гляжу, атошник?

– Ну…

– Так я тоже в четырнадцатом воевал. В батальоне. Тут такое дело, братуха… Я слышал, что следак говорил, когда вышел. Мы тебя в Харьков везем, а там пресс хата уже подготовлена. Наркоманы. Прикормленные. Живым, короче, не выйдешь…

Ну что же, очень даже реально. Если не удалось выколотить из него признания по быстрому, то логичнее забрать с чужой территории на свою, и там уже вдумчиво отработать, не боясь никаких помех… Однако логика логикой, но принцип «Не верь, не бойся, не проси» – еще никто не отменял.

– Что предлагаешь? – хмуро спросил Шульга, когда они забрались по ступенькам в прохладу арестантского фургона.

– Бежать тебе нужно, а то кранты!

– Как?

– Будет один шанс по дороге. Новицкий животом слабый. По дороге еще раз до ветру точно захочет. Ну вот он выйдет, я тебя отстегну, ты меня пару раз ебани, чтобы следы остались, и тикай. Мы, скорее всего, у реки станем, плыви на другой берег, она там неширокая…

– Проблем у тебя не будет?

– Не… Новицкий старший, он по полной и отгребет.

Шульга ненадолго задумался. Потом сделал вид, будто что то пытается вспомнить. Его лицо осветилось радостью узнавания.

– Я ж встречал тебя в четырнадцатом! Вы в сентябре на кураховском блокпосту стояли…

– Точно! – Радостно закивал «побратим».